Все мои поездки в 90-е на Новосибирский книжный рынок, за давностью лет слились в одно пёстрое полотно. К тому же это полотно изрядно выцвело. Но некоторые события
цепко вцепились в память и до сих пор полны красок, пробуждая эмоции той поры.
В то время я ездил с водителем Лёхой на его старом грузовичке. Лёха был молодым родственником моего приятеля, а грузовик – транспортным средством пенсионного возраста, настойчиво напоминавшим об этом практически в каждой поездке.
Из Новосибирска выехали затемно. Помотались по складам, загрузили книжных пачек по самый борт. Хотелось быстрее добраться домой и упасть в мягкую постель. Спать в кабине было невозможно – холодно, ибо Лёха заткнул тряпками все печные отверстия,
за исключением тех, что обогревали лобовое стекло. При попытке задремать,я жёстко бился головой обо что-то железное. Немного спасала пышная енотовая шапка – мечта, незадолго до поездки воплощённая в реальность. Но уснуть всё равно не удавалось. Сквозь мутную полудрёму до меня стало доходить – что-то опять пошло не так. Мы ехали слишком медленно, Лёха периодически ругался. Помотав головой, я спросил его, в чём дело.
Дело было в коробке передач. Во всяком случае машина ехала не быстрее 20-30 км в час, при этом бензин летел, как в “Формуле” на финише. Бензин просто таял. Наконец мы остановились. Добрый дух Бен-Зин помахал ручкой. Это была пусть не полная, но явственная ж..па!
Поздний вечер выходного дня. Трасса почти без движения. Минус, так его, тридцать градусов мороза. Холодно. Лёха залез под капот и что-то шерудил там голыми руками.
Меня передёрнуло ознобом. Кстати, только сейчас я подумал о том, что двигатель всё-таки был горячим, и голые руки было обо что погреть. А я вылез из кабины и начал ходить. Примерно метров 50 вперёд и столько же назад. Ходить мне предстояло, пока не поедем – так или иначе. Без движения можно было замёрзнуть на раз. Когда я прошагал первый километр, Лёха подал голос. Ситуация выглядела так – нужно ловить донора с
бензином либо ехать с канистрой в Болотное на попутке. Ехать выпало мне, так как Лёха планировал в час “х” слить воду из радиатора, а я этого не умел. До Болотного было 30 км – при должной удаче можно было обернуться за час с хвостиком.
Через полчаса остановился уазик-батон. Лишнего бензина там не было, но подвезти меня согласились без проблем. Я подхватил 20-литровую канистру и нырнул в салон.
Помните такое выражение – картина маслом? Так вот, это была именно она. Салон “Уазика” был полон пьяных в дымину сельчан. Они возвращались домой со свадьбы, из
одной деревни в другую. Часть была в отрубе, часть проявляла активность. В дальнем углу окопался дедок, по виду участник то ли перехода через Альпы, то ли сражения при Цусиме. Дед был пьян в дрова. Двое жаждущих продолжения банкета односельчан не давали дедку уединиться с Морфеем, считая деда запасливой сволочью, прячущей под полой дохи запасы волшебной амброзии. Дед неожиданно энергично отругивался. Он был виртуозен и неповторим. Каждая фраза так и просилась в диссертацию филолога. Непонятно, была ли у него заначка или нет, но по факту страдальцам ничего не обломилось. Постепенно все угомонились.
- Дядя, - внезапно раздался тонкий голосок справа от меня. Я скосил глаз. – Да, доця, дядя, - хриплым басом ответил дочурке папаша, здоровый мужик разбойничьего вида.
- Шапка у дяди богатая, - почти без паузы приценился он.
Бл…ть! Моё сердце торопливо сползло в район пяток. Шапка, о да – ни на ком из сидящих в Уазике подобных шапок не было. Это была роскошная шапка, пушистая и красивая. Новая. И откровенно дорогая. Тут я внезапно вспомнил, что все карманы моего пуховика забиты деньгами. Часть товара мне дали в долг, и я решил сохранить оборотный капитал при себе. Денег было неприлично много. Не только мои попутчики, но и вся их деревня могла похмеляться до самой посевной. О-хо-хо…в те годы можно было сложить голову и за меньшую сумму.
Пауза длилась, продолжения не последовало. Я начал дышать.
Внезапно машина сбросила скорость и свернула с трассы. Свернула в лес! Я снова перестал дышать. Мне стало страшно. Я представил, как меня откопают по весне, когда
растает снег. Мне очень этого не хотелось!
- Что-то мотор барахлит, - обернулся в салон водитель, - как бы до утра не застрять.
В салоне было тихо.Все спали,кроме копошившегося в
моторном отсеке водителя. Я понемногу успокоился.
Что ж, хорошо, конечно, что смерть откладывается, но и ночевать в Уазике в стороне от трассы мне было никак нельзя. Наше с Лёхой “ место встречи изменить нельзя’ находилось исключительно на трассе до Болотного. Я решил, что через 20 минут пойду на трассу, голосовать. Через 15 минут машина завелась и мы выехали из леса.
Высадили меня напротив заправки. Я поблагодарил водителя и торопливо удалился.
Само собой, бензин в канистру одинокому страннику отпускать было не принято. Мало ли – “ а нет ли у тебя умысла на теракт?”, например. Используя все свои актёрские способности, я изобразил замерзающего Лёху и всё-таки уговорил оператора отоварить меня бензином. Канистра ощутимо потяжелела. Можно было отправляться в обратный путь. Правда, было совсем неясно каким образом - заправка была пустой. Пару раз подъезжали тонированные вкруг “девятки” с кемеровскими номерами. Громко играл шансон. Кроме бандитов тогда на таких машинах никто не ездил. Я пережидал за углом
заправки, пока вновь не воцарялась тишина. Наконец подъехал КАМАЗ. Фура. В кабине было двое водил и здоровущая собака. Они шли на Новосибирск и без разговоров взяли меня с собой. Сидя чуть ли не в обнимку с добродушным псом, я тревожно вглядывался
в линию обочины, опасаясь проехать мимо. Это было бы полной жестью – проехать мимо.
Оказаться ночью на въезде в Новосибирск, с канистрой бензина и полными карманами денег. От этой мысли меня просто колбасило.
- Не твоя? – спросил водитель, сбрасывая скорость. Ночью все волки серы, я попросил мужиков подождать. И только убедившись, что это на самом деле Лёха, я благодарно махнул дальнобойщикам и их собаке.
Оказалось, что Лёха через 20 минут после моего отъезда добыл порцию топлива. Завёлся и поехал. Перед каждой встречной машиной он останавливался – чтобы я не проехал мимо. Но кто же знал! И мы поехали домой… Медленно, сквозь морозную ночь, мимо памятного поворота в лес, который мне ещё долго снился. Ехать предстояло полночи, но канистра бензина была в запасе, и я опять возвращался домой живой и невредимый.
Да сих пор, при виде любой енотовой шапки я слышу тонкий детский голосок и мгновенно проваливаюсь в эту историю. Иногда я оглядываюсь или ощупываю карманы. К сожалению, теперь они чаще всего пусты. Но всё прожитое – моё, и как ни крути, а это здорово!