Садитесь у костра родные туареги.
Я расскажу о канарейке Нюше,
Что поёт в краю,где жили печенеги.
Нет,немножечко не там,а чуть повыше.
У Маркизовой гигантской лужи,
Где-то на Карельском перешейке.
Но начну сначала - навострите уши.
Сидела канарейка-мать на ветке.
Сидела скромненько - она была монашка
И тихо напевала Аллилуйя.
Была мила ей каждая букашка.
А в это время,на холмах Валдая,
Бродяга канарей прослышав о монашке,
Забросив все дела,желаньем полный,
Голодный,как шакал,чуть не в одной рубашке,
А там же круглый год зима - собачий холод.
Мой прадед был у них на Колыме,когда был молод.
Бесстрашно ринулся за ней,как ветер вольный.
Тем временем явился к канарейке ворон-поп.
На путь желая истинный её направить,
Он рассказал монашке про потоп,
О заповедях божьих,что бога надо славить.
Поведал он о СПИДе ей немного.
Понятно дело кое-что приврал.
Уже на белый свет глядит она с тревогой.
Так ворон-поп бедняжку напугал:
При виде очень уж фаллической морковки
Монашку в дрожь кидает,пёрышки трепещут.
Наверно век свой лучше прочирикать в клетке.
Кто смел,тот пусть свободу ищет.
Но вдруг повеяло в округе сладострастьем,
То воробей балбес и искуситель гадкий,
Задумал соблазнить монашку в одночасье.
Нахал подносит яд в рюмашке сладкий.
Пташенция кагорчика немного отхлебнула
И проржавел железный занавес запрета.
Желание греха со страшной силой
Монашкой овладело и песенка была её пропета.
С монашеством на век она простилась
Став на тернистый путь соблазна.
И тут же в лапах канареевых забилась.
Но умолкаю тут и так всё ясно.
Давайте помолчим хотя бы шесть секунд
И я рассказ свой поучительный закончу
Про этот непонятный птичий бунт,
Который лишь в кошмарах снится ночью.
Вот так была зачата канарейка Нюша.
И всё бы ничего,но в это время
Сорвалась с ветки золотая груша.
Она па-пашеньке попала точно в темя.
Открытие закона МЭ и ЖЭ
Осталось для него несбывшейся мечтой.
Наверно свыше так закручен был сюжет,
Чтоб канарейке век быть сиротой.