На квадратной кровате,
Среди кровавых вязких капель,
Аккуратно закутанный в вате,
Лежал острый, как шпага нож.
Вынутый из гортани какой-то твари,
Что кричала брызжа слюной на кафель,
Что без умолку сотрясала,
Жирный, как сало рот.
Отдавая почтение полоскам стали,
За прекрасный, острый и мягкий вход.
Анатолий вынул нож из под жирной кожи какой-то твари,
Вытер пальцы, и бросил в вату его.
На неделю-другую, Толя покинул город
Оставляя вопросы гнить.
Все сомнения, укоры и стоны,
Мёртвым грузом лежали в крови
Через месяц до Толи на море
Начали подтягиваться опера.
Задавая вопросы о доме,
И о том, чего даже сам Толя не знал.
В аккуратно закутанных тканях,
Стиснув зубы, хрипел капитан.
Мы нашли процесс распадения
Детской плоти в желудке червя.
За секунду Толю накрыла ярость.
И тоска, острым шилом, вонзилась в грудь.
От бессилия Толя схватил капитана,
И заикаясь упал на колени вниз.
Капитан поднял Толю под руки,
Накинул браслеты на кисть
И с тяжелым выдохом, направляя Толю на выход,
Застегнул браслет на своей руке.
По дороге Толя молчал как камень.
И бледнел с каждым часом сильней.
Под тяжелым взглядом капитанского табельного,
Безысходность становилась родней.
На суде Толе впаяли вышку
И закрыли без долгих слов.
Через день, пацанами по хате,
Толе в глотку подарен был ржавый, не острый гвоздь.
24216