Шальное весеннее солнце плавилось и стекало крупными золотыми каплями по облупившейся краске оконной рамы. Капли собирались на подоконнике в искрящийся ручей, который бежал вниз по стене и полу, деля комнату на две половины. Стайки пылинок метались в этом сияющем потоке, как миллионы крошечных светлячков.
Загорался день.
***
По-весеннему светлый и большой.
А на сердце тихо и хорошо.
Разгоняя холод озябших стен,
Сквозь окно струился весенний день.
***
Огромной медвежьей тушей развалился пружинный диван, по-стариковски поскрипывая и вздыхая. Он не был уже предметом мебели: он дышал, он жил. Весна никого не оставляет равнодушным, а тем более мёртвым.
***
На стёртой обивке - разводы лет,
И блеск подлокотников на ноле.
Страдая от множества рваных ран,
Молитвы весне посвящал диван.
***
Громко тикали старые стенные часы, изредка срываясь на тягучий колокольный звон, который заполнял всю комнату. Любой, услышав его раскаты, невольно вздрагивал и начинал считать удары: "Раз-Мисисипи, два-Мисисипи, три...". Нет в мире ничего точнее часов. Нет в мире ничего относительнее времени, которое они показывают.
***
В тот день часы показали весну.
Простуженный дом капелью всплакнул.
И, делая стрелкой секундной взмах,
Время застыло с весной на часах.
***
Точно не вспомнить за давностью лет,
Жил в этой комнате я или нет.
Но жду по весне, не знаю зачем,
Пыльную стайку в весеннем луче.