Разгоняется век, оборот набирает стремительно, ускоряет свой темп в разы:
Всё сложней рассмотреть что же там, по ту сторону, всё сильней расползается зыбь.
Сыпятся под ноги нити рваные, колется ветер, падает пепел на воротник.
Это время придумано для других, нарисовано, этот век для таких, как они.
И ни заговора здесь, ни багов кармических - просто мир алогичный устроен так:
Они охотно меняют не только шило на мыло, но и душу на четвертак.
Четвертуют за интонации вопросительные - этот принцип очень простой.
На гильотинах свободных мест не осталось, амнистии список пустой.
Пусть вполголоса спросят нас: " ну а что же ещё тогда делать нам?"
Для нас ваши нравы - бордель, а в баре курилка - практически храм.
Хромает ваш век, волочится тряпкою по земле за теми, кому уже все равно.
Они любого взашей прогонят с порога, ведь они здесь очень давно.
Давит их слово теперь на вески, вбивает намертво в землю гвоздём.
А они сбегут при первом же случае, мы больше их не найдём.
На тёмных одеждах заметнее стали всё те же от драки следы.
Не спастись нам от их правосудия и не миновать беды.
Бедняк зверем на знать теперь ополчается и скалятся дети на старика.
А они смотрят на всех укоризненно так, но как всегда - с потолка.
Только толку нам груз этот здесь в одиночку толкать с плеча?
Они скажут нам: "успокойтесь, поспите, возьмите рецепт у врача".
Врать нарочито нелепо, карикатурно, по-дилетански, исподтишка -
Этому нас научили, спасибо, теперь мы умельцы, даже хватили лишка.
Лишь карта нам открывает отличный от прежних, желанный маршрут.
Но таким, как они невдомек эти игры, они ее просто сожгут.
Жгут затянут потуже, дважды ключ золотой повернут в старом замке:
У них всегда запасной есть туз в рукаве, игральные кости в руке.
В реке нас потопят, щенятами, на шею наденут кольцо...
Как узнать их, коль праведник с грешником порой одно имеют лицо?
Лицемерие - здесь не правило и не догма, а просто лучший для них вариант.
Страницы истории в склепах полностью заново пишутся или заживо там горят.
Говорят они: "поступай по совести, правильно и от зла держись в стороне".
Только совесть - глупа, а их "правильно" значит "так, как хочется мне".
Мы не мнительны и не будем кричать или митинги проводить у окон -
Знаем и так поименно скелетов в вашем шкафу и в мусорке сколько икон.
И на кон поставить всё - запросто, ведь нам всё равно не жить.
В этой лодке пробоины уже не заделать никак, и дырки все не зашить.
За щит нам не спрятаться, значит, мы тихо постоим в стороне.
Останемся караулом на границе бродить в этой богом забытой стране.
Странный век у таких, как они - тяжелее бетонной плиты, опасней самой страшной тюрьмы.
Только нам научиться бы впредь писать это правильно:
"этот век для таких, как мы".