Спроси, едва ль уже ответит он -
Век, два, сроднённый с этим домом?
Атлантом был на свет произведён
И держит на своих плечах балконы.
К чему скрывать, был этим даже горд,
Пусть не на Невском, не последний в списке
Доходных и купеческих домов,
Охочих до сомнительных изысков.
Постой-ка тут веками голышом!
Кто только не прогуливался мимо!
О, сколько од хвалебных слышал он,
Подслушать тайны даже приходилось.
Теперь всё чаще донимал склероз,
Хоть войны с революциями помнил,
Затмил их безобидный эпизод,
Подсмотренный в войну, в окне напротив.
Ещё бы, людям, видно, невдомёк,
Что у атлантов сердце не из камня,
Час только, как закончился налёт,
И там, куда был взгляд его направлен,
Мужчина лысый, явно важный чин,
Жизнь научила в этом разбираться,
Посмеиваясь, чистил апельсин
И принялся потом за ананасы.
Мороз в тот год свирепствовал, как зверь,
Но голод был в десятки раз страшнее,
Бездушная в своём коварстве смерть
Выкашивала город, не жалея.
И те, кого костлявою рукой
Ещё пытала, превращая в тени,
Шатаясь и с санями за спиной
Родных везли к местам захоронений.
Случалось, исчезали насовсем,
И стольких он уже не досчитался,
Что думал лишь, как усмирить свой гнев,
В бреду горячем день и ночь метался.
Объект для мести сразу был готов,
Что чин, когда он был самим атлантом!
Жаль, к дому так надёжно пригвождён,
Что чувствовал себя почти распятым.
Но небеса услышали призыв,
Свершился суд в том самом переулке,
А приговор его исполнен был
Упавшею с балкона штукатуркой…