Дьявол дежурит на "Скорой" который март.
Помнит отца, но не знает, как звали мать.
Белый халат, носилки и подремать
В обществе медсестры.
Дьявол в аптечке носит бинты и йод.
Небо прикрылось строкой "не влезай - убьёт",
Сходит на реках лед, и возможен сход
Снега с дырявых крыш.
В тесной кабине - светлый алтарь святых.
Печка сломалась, дьявол опять простыл.
Жизнь совмещают со смертью внахлест и встык
Эпистолярным кризом.
Мир - идеально заполненный формуляр,
Всё, как они хотели - и храм, и бар.
Дьяволу снится вечность один кошмар -
Как пополняет список
Личных надгробий и порванных паспортов.
Он зазубрил "Отче наш", календарь постов.
Ночью роняет сон на казенный стол
Цвета парадной ризы,
Так же, как он однажды упал с небес.
Ребра срастутся, бог выдаст, свинья доест.
Списки составил на рай городской собес.
Ад раздаёт релизы.
График дежурства, составленный главврачом,
Город устал с разговорами ни о чем.
В рации голос диспетчера, свист, щелчок.
Вызов, сердечный приступ.
Пляшет сирена синее фуэте.
Пётр украшает праведниками Эдем,
Сетует змею, что души пошли не те.
Раньше бывали легче.
Дьявол несёт на спине медицинский крест,
Запоминает адрес, этаж, подъезд.
Код домофона (ирония) - трижды шесть
В девятикружьи "свечки".
Глаз стетоскопа. Хриплые соловьи
Бьются о ребра, горит на губах иврит.
Дьявол трясёт за плечи: "Дурак, живи,
Не закрывай глаза.
Где-то я раньше видел твоё лицо,
Там, где рыбак звездой серебрил кольцо,
Там, где куратор проклял мигрень дворцов
И Гефсиманский сад".
Гладит костлявой рукой поседевший нимб,
Скрючены пальцы артритом, да черт бы с ним.
" Я, получается, тоже могу хранить.
Я и тебя спасу".
Так и сидят, обнявшись, два старика.
Боли полны опустевшие облака.
Дьявол берет вино и пустой стакан.
Бог достаёт мацу.