В квадрате рамы - город мой поник,
раскис и настроение упало.
Худой, длиннющий мальчик-баловник
из тех, кого когда-то звали шпала.
От метра с кепкой рос и матерел,
а тут, гляди - больной, одутловатый.
На что растрачен порох твой, пострел?
На литры, метры и на киловатты?
Гори в неоне матовых витрин,
хрипи, мой шалунишка вечно юный.
Каштановых соцветий стеарин
стекает в нОчи тёмные лакуны,
и это значит - осень во дворах,
а ты на год подрос, ты стал взрослее.
Моих фантазий черная дыра,
глотай меня, но я не пожалею,
что всем таскал каштаны из огня -
родным, друзьям и прочим разным-всяким.
А помнишь, как ты выплюнул меня
сквозь тот подъезд, пропахший аммиаком,
от лестницы, но вниз, а не наверх,
от крыши, где в квартире-голубятне
мы были незаметной парой вех
одной шестой. И не было приятней
мыслишки этой, куцей, никакой -
быть мелкой частью, винтиком в системе.
И кто теперь я городу? Изгой?
За то, что я не там, не так, не с теми.
Но здесь всё так же - осень в двух шагах,
а вот в подъезде чисто и просторно.
С карниза водосточная кишка
тревожит всех прохожих звуком горна.
Дожди, дожди... Мне кажется порой,
что всё во мне - дороги, парки, храмы.
И то же голубиное перо,
прилипшее к стеклу квадратной рамы.