Произведение напечатано в сборнике
"Территория Запределья", с. Майма, 2020
ДРУЗЬЯ
На лето второклассник Антошка был отправлен к бабушке в деревню. Перед расставанием с другом-ровесником они поклялись писать письма друг другу.
И вот как-то, в минуты передышки бабушки от огородных дел, Антошка попросил у неё лист тетрадный, ручку ученическую, чернильницу-непроливайку – другие бабушка не признавала – конверт для письма. Шмыгнув носом, окунув перо «звёздочка» в чернильницу, Антошка начал выводить букву за буквой, рассказывая о своём житье-бытье у бабушки. Не обошлось без кляксы. Наконец, после слов «До свидания. Жду ответа…, – подумав, для солидности добавил, – как соловей лета». В конверт вложил сложенный вдвое исписанный листок. Набрав во рту слюну, кончиком языка лизнул уголок, и приложил его к прямоугольнику конверта. Придавил двумя ладошками. Подумав, для верности, сел на письмо. Теперь уж точно не откроется в дороге.
Уговорил бабушку сразу сходить с ним на почту, которая находилась за берёзовой рощей на другом конце деревни. Одного внука в такую даль бабушка не пускала.
На обратном пути, всякий раз, как только бабушка останавливалась, чтобы узнать деревенские новости, внук нетерпеливо тянул её за руку в сторону дома. Раньше этого за ним не наблюдалось. Пока бабушка перемывала косточки всем, живущим на селе с встречными кумушками, Антошка мог наблюдать за полётом шмеля, поиграть с божьей коровкой. А то задерёт голову к небу и мысленно пририсовывает к облакам ноги, хвосты, головы, тем самым создавая фигуры животных.
В этот раз бежал домой не останавливаясь.
Вот, наконец, и долгожданная калитка бабушкиного дома. Антошка, вместо того, чтобы забежать в тень веранды от нещадно палящего солнца, бросается к почтовому ящику, прибитому ещё его дедом к забору гвоздями «соткой».
– Ты чё это, унучек, сказивси сёдни, што ли: то с этим письмом на почту, потом бегом до дому, а теперь к ящику почтовому припал, словно к ведру колодезной воды?
Антошка, не обнаружив ничего в ящике, разочарованно сказал:
– Хочется поскорее узнать, как у друга дела. Я думал – пока шёл домой, от него уже ответное письмо пришло...
КОНФЕРАНСЬЕ
Летом всегда находились затейники среди старших во дворе. Они придумывали разные интересные дела, как бы сейчас сказали «ролевые игры».
Одной из таких игр была подготовка концерта силами дворовых девчонок и мальчишек для жителей двора. Выбирался режиссёр-постановщик концерта, музыкальных дел мастер, представитель Терпсихоры – постановщик танцев. Самая симпатичная и маленькая, но уже школьница назначалась конферансье. А какие номера были – всех жанров: хоровое и сольное исполнение песен, чтение стихов, сценки-отрывки из «Том Сойер», «Витя Малеев в школе и дома», и обязательно частушки на школьные темы. Подготовку начинали с утра. А вечером уже устраивали представление, на большее не было ни времени, ни терпения – впереди другие игры. Репетировали, писали афишу, торжественно её вывешивали на доске объявлений. Хотя и так весь двор от дошколят до стариков кишел новостью о предстоящем зрелище. В тот раз концерт решили провести в форме телевизионного голубого огонька. Тщательно готовили конферансье: как выйти к зрителям, поприветствовать их. Как по-особенному представлять каждый концертный номер. Режиссёру хотелось сделать расставание после последнего номера особенно запоминающимся.
– Закончится последний номер, ты выйдешь к зрителям и с тёплой улыбкой скажешь: «Дорогие зрители! Спасибо за внимание! Концерт окончен! До новых встреч в эфире!»
Но восьмилетняя конферансье решила, что нет такого слова – эфир. «Я-то лучше знаю. И скажу так, как надо», - думала она. А как надо – ещё не придумала.
Солнце клонится к закату. После дневных хлопот, отложив все свои огородные дела, зрители уселись на скамейке, вкопанной в землю, кто-то выносил свои стулья, табуретки.
Голубой огонёк начался. Конферансье работает как профессионал центрально телевидения Светлана Жильцова. И выразительность в голосе, и дикция, и улыбка – всё при ней.
Закончился последний номер. Ведущая с роскошной улыбкой на лице объявляет:
– Дорогие зрители! Спасибо за внимание! Концерт окончен! До новых встреч в КЕФИРЕ!»
Зрители, озабоченные предстоящими домашними делами, не обратили внимания на последнее слово конферансье, стали расходиться по домам.
И только одна бабушка, часто гостившая у дочери в городе, зная о кефире не по наслышке, кряхтя и поднимаясь с лавочки, заметила:
– Спасибо, девонька, что не в ПРОСТОКВАШЕ…
БАРЕ* В РЕМКАХ**
Первая половина прошлого столетия.
– Пап, пап, а до Ленина, когда ты учился в школе, вместо октябрятских звёздочек ты что носил на груди?
Отец, почесав затылок, похромал к верстаку, где мастерил очередной заказ.
– У меня, это, паря, на месте звёздочки заплатка была. Кусок кумачовой материи в горошек, оторванный матерью от её сарафана. Долго думала мама, где взять кусок тряпки, чтобы заштопать нам портки, рубахи. Наконец решилась: подол у её свадебного сарафана был длинный, а моя тётка, материна младшая сестра, росточком небольшая. Поэтому, когда через десяток лет она пошла в мамкином наряде под венец со своим избранником, обрезанный сарафан ей был впору.
Так нижняя часть сарафанного подола пригодилась нам – пострелятам – на заплатки. К тому времени нас в семье было шестеро, и все пацаны. Мы так бегали по окрестностям деревни, лазали по сарайкам, деревьям, что каждую неделю перед баней – семейной помывкой – мать, склоняясь под лампой керосиновой, часа по полтора штопала нам одежду. А отец, проходя мимо матери, с усмешкой говорил нам:
– Пацаны, вы как баре у нас, после каждой помывки в обновленных ремках ходите.
*Баре - барин
**Ремки - вывешенное на просушку белье, тряпки, одежда.
7-9 апреля 2019 год