Слышишь, Док,
Я к ней прирос корнями – не отпереться.
Плавится мозг,
А она терпеливо мне штопает сердце.
Мы на двух берегах
Пересохшего в пепел Гольфстрима.
Только я – не Атлант,
Да и ей, чёрт-те, сколько до Примы.
Три затяжки под дых,
И три рюмки, с размаху, по печени.
Я не мальчик – старик,
Прожил век на горбатой Донетчине.
Средь ветров рос и спел,
Под обстрелами высушен сроками.
Для неё же – пострел,
С дежавю, паранойей, заскоками.
Лёд в душе без огней,
Только ей там не стыло, не муторно.
Не дворняга – шарпей,
на сгоревшем и вымершем хуторе.
Перегрыз поводок,
Да куда там за прыткими суками,
Давит горло комок –
Помню схватки и крики с потугами.
Док, зайди с козырей…
Только дозу, «по полной» – и в темечко.
Слышишь залп батарей?
– Водки, водки с анисовой семечкой!
Не сложить, не отнять….
Да когда уже всё устаканится?
…Ни подруга, ни …..дь,
Это я – сука, сволочь и пьяница.
И не видно ей слёз,
Что с изнанки текли во мне реками.
Смерть, что липла взасос,
Отгоняли молитвы и лекари.
Пусть всё будет, как есть,
Всё, что прожили, наше, нажитое.
Мне бы только прилечь,
И вколоть в себя смесь ядовитого.
Слышишь, Док, ну когда
Всё пройдёт, отомрёт и закончится?
Те, кто хают Христа,
Ходят в злате и в муках не корчатся.
…Ты её отведи,
Чтоб она не смотрела, не слышала.
Чтоб не жалась к груди
И назло… всем назло, слышишь, выжила!
апрель 2019.