Мою в стихах неугомонность
порой разглядывают косо:
к чему плебейская нескромность,
пахал бы землю, сеял просо.
Была пора, пахал и сеял,
решал «глобальные» вопросы,
а ветер - мысли вверх затеял,
вспарили думы-альбатросы.
И всепогодно тесно стало.
Пожар в груди пылал закатом.
Меч наточил, спустил забрало,
оформил стих на бой солдатом.
И потерял покой на поле,
где раньше сеял рожь, пшеницу,
служу стихам, попал в неволю,
теперь завёрнут в плащаницу.
И пусть из сотни, стих воспрянет,
встревожит и окликнет души,
а я привык: пусть кнут и пряник,
на финиш волокут за уши.
12.04.19