Стёклышкииздетства Трамвай и корыто

 
Ни в какие потусторонние  явления я никогда не верила и не верю.
 Хотя бы потому, что со мной ничего подобного и не происходило. Или - я не искала их, а они  меня. Ну, сами подумайте – какие  там  видения или звуки? По моему твердому убеждению это либо слишком круглые глаза, либо слишком растопыренные уши очевидца.
Так я думала. До сегодняшнего дня.
 Сегодня округлились глаза и растопырились уши у  меня, очень даже взрослой тетеньки.
Все было, как всегда. Мой ежедневный трамвай протрезвонил:  «до завтра», а прожорливая  касса в магазине отобрала мои немногие кровные. Сумка сегодня была тяжелой. Когда впереди выходные, холодильник  любил быть  представительным.
Заволакивала  себя  и тяжеленную сумку по ступенькам на   четвертый этаж и ворчала: «Хватило же ума поменять дом деревенский на эту – городскую! – халабуду.  Хорошо, хоть  этажа четыре.»
- «Пять!»  - противно-скрипуче и громко воскликнул кто-то. «С чего это?» - начала было возмущаться я и смолкла. Вокруг не было никого. Ни вверху, ни внизу. Удостоверилась,  задрав голову, а потом, чуть не нырнув вниз  через перила.
 «Ну, вот, приехали! «какие видения!», «какие звуки!» - довозмущалась , наверное.  И - двинула дальше. «Шесть!»  так же оптимистично громко и по-прежнему скрипуче возгласил мой невидимый собеседник.
«Четыре» - робко  решила поспорить  я, остановившись в недоумении. Молчок. Но стоило сделать шаг вверх на ступеньку - «Семь!».
Всегда страдала богатым воображением.  Но здесь явно не оно шутит со мной. Пусть уж лучше я увижу кого угодно, но должно  же быть  какое-то объяснение этим звукам в полном безлюдстве.
Позвоню  Дашке, она всегда умеет ставить на место мозги своей чрезмерно эмоциональной  и романтичной матери.
Телефон, где телефон? В сумке!  Решив, что нет шанса найти его, пока не пристрою сумку куда-либо. На перила  - свалится.  Вот,  конечно, на коленку, которая замерла от «Семь!» - ступенькой выше. Очень хорошо. «Восемь!» тут же сказал мой собеседник. «Восемь-восемь», согласилась я, подумав, кому вперед звонить, Дашке или  в скорую помощь.
Замолчал. Пока, не найдя телефона, подтянула вторую ногу на ступеньку.  Оперлась на коленку, обтянутую кожаным плащом. «Девять!»  Хотела съехидничать – «Что до десяти можешь, что – ли?», но тут меня осенило. Телефон в кармане плаща. Никаких невидимок.  Это он разговаривает со мной.   Кнопочный. Бабкофон.  Когда я купила его в срочном порядке, недорогой и с большими буквами, попросила убрать все настройки, которые мне не нужны.
Думаете, шучу-про «бабкофон?» Ничего подобного – в документах написано: «Бабушкофон». Молодцы китайцы, даже смс без очков читаю. Так вот была там и такая функция – набор цифр на клавиатуре  сопровождалась  произнесением их вслух. Громко, отрывисто и противно.
Телефон я  брала на время, пока снова смогу вернуться к современному андроиду.  Он был задарен Дашке, когда эта ворона в очередной раз потеряла свой.  Потом  я решила - на фига тратить такие деньги, хватит мне и этого бабкофона. И забыла о скрытых его возможностях.  А утром сегодня телефон грохнулся со стола и, видимо, решил возродиться.
Поднимаюсь  на этажи не с юношеским задором,  видимо, плащ натягивался на коленке и придавливал клавиатуру на каждой ступеньке.
Подумаешь, пустяк, могла бы сразу догадаться.  Сердце колотилось. Вот балда,  это же напомнил о себе  мой  детский страх. Всегда выключала радио, когда шла передача, начинающаяся  отрывистым  счетом  от одного до десяти и назад. Покупая бабкофон, я купила свой детский страх.
 Испытания этого дня  телефоном не закончились. Он решил показать себя во всей красе и в трамвае, когда решила предупредить родственницу, что еду к ней. Решив, что я усмирила разговорчивость своего телефона, когда рылась в его настройках,  подумала, что будет корректно, если в транспорте отправлю смс, а не буду тревожить пассажиров своим разговором.
Номера телефона в контактах нет, как нет. Донастраивалась.  Хорошо, что помню номер. Не тут-то было. Все цифры, набираемые мной, сразу противно-громко озвучивались на весь салон. Не обернулся только ленивый. Пришлось отказаться от смс.
 Под  трамвайное дребезжанье и повизгиванье на поворотах вспомнила, что звуками непонятного происхождения напугала и Марусю, сестру свою, в детстве. Была такая история.
Отправила меня мать к брату Мише за корытом: «Приду от Арины, а вы  с Марусей  в нем уже на солнце воду согреете».
  Брат был взрослый. Недавно женился. Он с Лидой,  только недавно переселился из  землянки, выкопанной им на время строительства дома. Мне жалко было эту землянку. В ней  чудесные полы, которые вовсе не надо было мыть. Их просто мазали глиной по мере надобности. И веселое маленькое окошечко лицом прямо в облака. Потому, что на потолке. Я бы там навсегда осталась жить. Мать не пускала. Говорила: «Не надъедай  молодым. Им сичас никто не нужон».
Дом Миши был через дорогу. А корыто одно на два дома. Как и многое другое. Мне часто приходилось быть курьером-из дома в дом. «Пущай. Обзаведутся всем и сами. У Мишки вона какая работа-на «Колхиде»! Первому дали».
На нашей Садовой улице, кроме рощи позади и муравки на весь простор между домами, была еще непролазная летняя  грязь.  Земля у нас жирная, уж расквасится, так расквасится.  А на днях прошел ливень. И редкие машины буксовали  и трактора.
 Вот и я забуксовала.  На обратном пути. Корыто было большим, я еле-еле взгромоздила его себе на спину. Поскользнулась и ухнула в глубокую колею, да так что весь мой малый рост оказался  в грязюке,  только бритая  башка торчала. Но и она принакрылась. Корытом. 
 Башка была бритой по причине золотухи. А мальчишки дразнили меня, катающуюся на калитке, «Маргарита, наголо обрита». Все знали, что зовут меня Таней, да запомнили, как я горделиво сказала: «А сестры меня Маргаритой назвали!  Тятя только имя забыл, когда в сельсовет шел записывать. Записал Таней». Сестры были намного старше меня, уж и замуж повыходили.  А Маргарита теперь сидела под корытом. 
Корыто удачно пришлепнуло меня,  так, что и больно не было, может даже и не задело вовсе, от испуга не помнила. Кое-как выпростав из грязи руки, попыталась сбросить корыто. Оно только чмокнуло, получше сцепившись  с грязью. От страха я заорала. Не своим голосом. И еще больше испугалась.
Орала не я, орало какое-то жуткое  чудовище.
Хорошо, что грязь была теплой. На улице жара.  Вокруг, кроме кювета этого, благодушно пушатся одуванчики, калачики хвастаются своими кругленькими зелененькими плодами. Петухи орут. Курицы роются в куче с золой и хлопают крыльями. А я сижу под ванной и боюсь открыть рот.
 И сколько мне тут сидеть? Пока мамка от тетки Арины придет?
 Маруся-то дома, вспомнила я. Придется орать. Хотя звук  из-под корыта пугал меня еще больше, чем засасывающая грязь.
 И начала орать.  Всполошились куры и заорал петух.  Прислушалась. Маруся и не думает подходить ко мне. Конечно, книжку читает. Ей мать сто раз скажет: «Марусь,  огород поливать надо». Угу. И дальше читает. Пока не получит шлепка  по заднице.
Лежит, небось, на брюхе, как всегда, и не видит, и не слышит ничего. Про путешествия и разные страны читает. Брат Гоша, учителем в Гонохово который работает, привез ей подшивку журналов  «Вокруг света».
Решила орать доходчивей. По имени.
- «Марусь! Боюсь! Ищи!»
И слышу сама, как в колодец когда крикнешь: «Усищи!». И страшно, и орать все равно надо.  Еще трактор какой поедет и впечатает меня тут, в колее, вместе с корытом.
Ори, не ори, Маруся и внимания не обратит. Вся в какой-нибудь Гвинее-Бесау.
Вот. Придумала. Надо орать интересные ей слова.
Про что мы там читали вчера и картинки рассматривали?
- «Шри-ланка! Кирибати! Науру!» - со всех сил орала я. Прислушалась. Куры тоже молчат. Наверное, не разобрались, про что  бурчит корыто.
- «Фиджи!  Буркина фасо!». Замолчала. Слушаю.
-«Кто это?» - робко спрашивает Маруся. Не подошла к корыту. У калитки, ведь, стоит, пуганая ворона. На целых 5 лет меня старше.
 - «Марусь, ну я же это, сестра твоя Танька!» - возопила я.
-«А скажи тогда, где живут моси и лоби?» 
- «Не знаю, я твоих моси, зато я знаю, где материна хворостина лежит! Иди и вытягивай меня из под корыта. А то я тут жить останусь»- прогрохотало ей из под корыта.
-«Тяяять» - позвала Маруся».  Ну, слава богу, мое спасение пришло. Тятя, он не боится, как и я, никаких потусторонних звуков и приведений. Не то, что Маруся. Зачитавшаяся.
Долго отмывали. Меня и корыто. Из кадушки. Марусе пришлось потом  доливать бочку  водой  из колодца. Вечером огурцы поливать надо теплой водой.
…Спасибо тебе, бабкофон. И трамвай.  Детство напомнили.