Я вспоминаю тот февраль,
Холодный, ветреный, последний,
Как крепко на груди стянула шаль
И хлопнувшую дверь в передней.
Все было как в плохом кино,
Седой скрипач играл вначале,
Потом, как кости домино,
Надежды, рухнув, змейкой пали.
Причинно-следственная связь
Прочерчена легко и смело,
И неизбежность жертвой пасть
В чужой игре, исполненной умело.
Свидетель – маленький Пьеро,
Висевший на гвозде на стенке,
И Ваше вечное перо,
Чертившее мой адрес на конверте.
Вы мне писали: «Нет вины
В том ни моей, ни Вашей…»
Но с окончанием игры
На много лет вдруг стала старше.
Как трудно провести черту
Меж тем, что было, есть и будет,
Пройти последнюю версту
И выбраться из почерневших будней.
В них мне открылась суть вещей,
Неведомая мне доныне.
Я стала мудрой как еврей,
Смирившийся в своей гордыне.
Рожденье дня и пенье птиц
Воспринимаются теперь иначе.
И сердце стонет и болит,
Когда дитя чужое плачет.
Мне надо Вас благодарить
И низко в пояс поклониться,
Что, как сумели, научили жить,
Личины различать и лица.