и с приходом рассвета бежали чужие минуты.
не успея за ними, роняю в углу свою совесть,
чтоб дойти до конца пополам перееденым трупом.
след в подземке, алея, допишет сумбурную повесть,
как пришёл вновь черёд встать в шеренгу из самых послушных,
и меня выпнут на х у й в конце, ведь опять не вписалась
со своим сраным правилом сделать как можно лучше
этот день
не марая собой его
и не касаясь.