По следу киммерийского апреля
Бредёт мой распоясавшийся дух,
А я ему – пожизненный пастух,
Мы в кельях зим едва не угорели.
Вдогонку за мифической весной,
Раскрывшей свои истинные планы,
Сшибая неокрепшие тюльпаны,
По улице несёмся расписной.
Беда с едва оправившимся царством
От гиблого правления зимы,
Дававшей свои ценности взаймы
Губившим их проверенным лекарством.
Скрипят Пантикапейские руины,
Осыпанные цветом миндалей,
Обрывками былых календарей,
Всё грезят про священные вершины.
К началу возымевшей силу жизни
Очнувшись, воротился ветхий мир;
Вновь боги закатили шумный пир;
Мой дух воспрянул буйный и капризный.
Разбуженный мифической весной,
Раскрывшей свои истинные планы,
Доверил ей разнывшиеся раны,
Свой сдвинутый печалями устой.
И радуясь белёсым акварелям,
Приветствуя туманов древних пух,
Бредёт мой распоясавшийся дух
По следу киммерийского апреля.