А. Н.
Метался лик, покачивался нимб,
И голова клонилась на ладони…
Улыбкой – в ироническом поклоне,
Душою – на коленях перед ним.
Как песня, оборвавшаяся стоном,
О нет – обрезанная стоном песнь,
Себе самой задуманная месть
Святой его каралася ладонью.
Сжигалась боль. Но где огонь – там свет.
В отчаяньи: «Пустите!», не «Впустите!»,
Но может быть карателем спаситель.
А, может быть, другого-то и нет?
Лизал огонь следы последних бед,
А всё не верилось. Так, верно, в самом деле:
В тот миг, когда перегорает темень,
Кромешным видится зажженный свет.