Огнем объятый Норт-Дам,
То пламя - не свечей мерцанье,
Не Богу псалмов воспеванье,
А плачь намоленым стенам.
Не воскурился фимиам,
А пламя лижет шпиль и крышу,
И по лесам все рвется выше,
И кровоточит миро ран.
Там вековых лет паутина,
И многоликость витражей,
Гюго героев миражей -
В нем эхом раздавалось имя
Орган молчит, горгульи немы,
Но призрак Храма и веков
Придавлен тяжестью грехов
Рыдая, гладит эти стены:
"Проснись, о, Фролло, мы горим,
Звони горбун, что было мочи,
Какой тут сон быть может ночью,
Париж бурлит, горит, как Рим"...
Но спит мертвецки Квазимодо,
В снах Феб с любимой Флер-де-Лис,
Лишь всполохи коснулись лиц,
Глядят вприщур химеры строго...
Бродяга бедный Гренгуар,
Поэт ты милостию божьей,
Сегодня плачешь безнадежно,
Воззрев на вспыхнувший пожар...
Здесь воздавалась аллилуйя,
И отпускалися грехи,
Рождались новые стихи
В момент влюбленных поцелуев.
... Под утро падает звезда,
Пожар потушен, дым удушлив...
... шепнет проплаканной подушке:
"Прощай друг мой, Эсмеральда"...