Пацанская песня.
Серым цветом загустило,
застудило моря гладь.
Горьким бризом взворошило
пальм прибрежных благодать.
И без трепета и страсти,
опечален ли, в тоске,
дождь заныл о дне ненастном,
многоточьем на песке.
Громко чавкая подошвой,
постояльцев веселя,
под возню и смех истошный,
в лифт вползает ребетня.
Строго смотрит сквозь очёчки,
у порога, медсестра.
Недовольна - грязно очень,
наследила детвора.
Ну, а я спущусь дорогой,
в мокрый листьев малахит
и тогда опять немного,
сердце прошлым защемит.
В такт дождю скупые звуки
навевают на меня
- Сочи-сорок лет разлуки,
блеск ушедшего огня.
Тогда я и друг мой Толя,
лето, семьдесят четвёртый.
Без родителей, на воле!
В сабо и джинсе потёртой.
На каникулах, у моря
веселилось и пилось.
Мы курить пытались скоро
- так, уж, в жизни той велось.
Серым цветом загустило,
застудило моря гладь.
Потихоньку моросило.
Продолжаю вспоминать.
Закурил "Вечерних" Толька,
танцплощадка "Авангард".
- Мы с тобой не спали столько!
- Но я новым встречам рад.
Юных дев прикосновенья,
пацанам - портвейн "Хирса",
губ желанных мановенье,
аромат её "Клема"...
От "Светланы и до Хосты
- "волга", шашечки - такси.
Там, хотелось стать мне взрослым.
Там - сто жизней впереди!
Годы мчались, нас меняя
и менялись города.
Много, что, мы потеряли...
Вновь сюда приехал я.
Толик сгинул под Кабулом,
да и я помят судьбой
- тоже походил под дулом,
по дорожке фронтовой.
Серым цветом загустило,
застудило моря гладь.
Город, где меня любили
мне сегодня не узнать.
Сломан летний кинотеатр,
"Ян Фабрициус" поник...
Я брюзжу себе, как мантру:
- Шевелись быстрей, старик!
На прелестниц дней ушедших,
на мечту туманных грёз
- ныне бабушек беспечных,
не взглянуть, уже, без слёз.
Время мчится безвозвратно.
Завтра вновь прощаюсь с Сочи.
А вернусь ли я обратно?
Дождь ответил многоточьем...