Я не имею права на звонок
в своём плену засиженном мышами,
когда в лицо смеётся злобный рок
и недугует древний Бог ушами.
Я застываю слизнем на полу,
когда от жажды или нетерпенья
напившись браги в мертвенном плену
готовлю силы сна к перерожденью.
День зря стучит в бронированный склеп
и ночь по небу звёзды рассыпает,
для жизни внешней я давно ослеп,
на этом свете всякое бывает.
Хотя я сам забыл уже про свет,
а свет из окон мой противно-мрачный.
Да, я конечно был иль есть поэт,
но только видимо ужасно неудачный.
И я кормлю теперь на злобу дня,
на злобу мрака, что в моём затворе,
живым стихом себя растеребя,
тебя читатель, добрый на просторе.