Весна твоя сыра, полна ветрами,
И част в затишье утренний туман.
Ты вновь, великолепен, перед нами,
Отцовских город не заживших ран.
Апрель, но небо хмуро, без просветов,
И купол Исаакия потух.
Нева течёт свинцом. И всё же этот
Прекрасен твой величественный дух!
В одежде потускневшего гранита
Здесь зданий элегантных строен вид.
Дождём апрельским с ветерком умытый,
Ты, Питер, как-то строго деловит.
Вот Медный Всадник, что жестоко правит,
И конь вздыбился от его затей.
Вы приглядитесь – хоть он змея давит,
Но самого поддерживает змей!*
Скульптура эта будто тайным знаком
Все царские отметила дела,
В которых свет сиял в союзе с мраком,
Борьба со злом велась дорогой зла.
Когда балтийский ветер ночью свищет,
То кажется, тоскливо он поёт,
Что город утвердился на кладбище
Строителей, полёгших в торф болот...
Но хватит о плохом, друзья, не надо!
С лихвой грехи и муки искупил
В войну бессмертный подвиг Ленинграда,
Что на пределе человечьих сил.
Он этой славой навсегда отмечен,
Что не угаснет в череде веков.
Смотрите – улыбнулся нам, подсвечен
Лучом весенним из-за облаков!
1987
*Далеко откинутый назад хвост змеи,
которую давит Медный Всадник, служит противовесом,
без которого вздыбленная скульптура рухнула бы
под собственной тяжестью.