Мне кажется, что я больна.
Не вами, не собой, но этим миром.
Терзает сердце мне несправедливость,
Пронзает грудь мою отчаяния стрела.
Я, вопреки указывающему персту
Судьбы, бреду в полузабвенном вальсе,
И расступаются зловещие напасти
По Моисея святоотческому жесту.
Борьба, борьба... Смерть! Воскрешение —
Сей неразрывный круг, жестокий лабиринт,
Он сумма всех времён, высот, ширин и длин,
Он зеркало; и мира отражение,
И страсти разума, и чувств предсмертный хрип —
Всё в нём. И этот круг страданий
Есть в каждом. Каждый есть изгнанник,
Гонимый жизнью, боем или смертью в иной прекрасный, идеальный мир.
Несправедливость кроется в изгнании:
За что нельзя жить в благе средь цветов?
Поскольку благо столь недолговечно и пропадет с засохшим лепестком.
Несправедливость есть гармония, что ранит.
Отчаяние! О высочайшая ступень надежды верной!
Отчаяние — признание неизбежного исхода на поле битвы славы и позора —
О, ты спасало многих, разрушая донжоны замков сказок иллюзорных
И избавляя от химер и скверны!
"Уснуть и видеть сны" — ответ к вопросу Гамлета смешон,
Ведь каждый сон определяет пробуждение,
И даже вечный сон прерывен воскрешением,
И даже если труп в гробницу заключён.
Порядок мира и фатальные попытки постижения —
Любимый яд Сократов, Кондорсе, —
Увенчанные важными je sais
И состоящие из вечных заблуждений.
Отчаяние, несправедливость, круг —
Вот наша жизнь, уложенная в ноль,
Вот наше любопытство, наша боль,
Наш суетливый, бесполезный дух.