Страна саке красивая собой.
Там сакура цветёт и любят суши.
И где-то там стоит городовой
На маленьком клочке японской суши.
Он семьянин и службы боевой
Отличник. В общем, правильный японец.
Хороший малый, честный рядовой.
Его нельзя купить за йен червонец.
Ему на перекрестке невдомёк,
Как на Земли одной шестой он суши
Известен всем и вдоль, и поперек.
Узнал бы - подавился б сразу суши.
Представить даже трудно, часто сколь
Городовой там всуе упомянут.
Ведь он не император, не король.
Таких не вспомнят, на таких не взглянут.
Когда-то, сотню с чем-то лет назад
Другой городовой, устав от службы,
Не будучи царям российским рад
Подпортил фон японско-русской дружбы.
Напав на цесаревича с мечом,
Промазал, сам того и не желая.
Но русским всё – не знал он – нипочем.
Был плохеньким, короче, самураем.
Подобный непрофессионализм
Обычаю дал импульс вековому
Ронять на русском этот эвфемизм.
Ура японскому городовому!
Синонимом досады став с тех пор,
Он в нашу речь добавил разноцветье.
Японец раздаёт «кому – позор,
Кому – бесславье, а кому – бессмертие».
Спешит опять привычно на восход
В стране саке из океана солнце.
И что-то позабыть нам не даёт
Об участковом маленьком японце.
Икается там каждый день ему,
Звенит в ушах, хоть одевай беруши.
И даже, сам не знает почему,
На дух не переносит больше суши.