Разбилась витрина, хлеб свежий показан,
Для малых детей овдовевшей сестры.
Но каторгой он был за это наказан
Побеги, поимки, тяжёлой поры.
Его Жан Вальжаном тогда называли,
Он много страданий и мук перенёс.
И многие там тяжкий срок отбывали,
А он свою злобу сквозь годы пронёс.
Прошло девятнадцать лет боли и злобы,
Свободу ему обещают скорей.
Дают жёлтый паспорт-бумагу и чтобы,
Изгоем он был среди вольных людей.
С котомкой отправился он по дороге.
Приюта, ночлега, никто не давал.
Уставший, измученный, став на пороге,
Епископу доброму в дом постучал.
Его приютили, согрев накормили,
Налили в бокал дорогое вино.
На чистые простыни спать уложили,
Он радости эти не помнил давно.
Но злобой наученный вновь поживился,
Украл у епископа он серебро.
На утро с жандармами снова явился
В тот дом где недавно обрёл он добро.
Епископ святой человек милосердный,
Не стал его в этом всерьёз укорять.
Сказав:
- Подарил я металл этот ценный,
- Забыли ещё Вы подсвечники взять.
Его отпустили жандармы сердито,
Епископ Мириэль посмотрел на него.
- Теперь всё плохое былое забыто.
- Живите!
И с Богом отправил его.
Отправился снова он в путь свой неблизкий.
Упала монета, подумал моё.
Монета была савояра мальчишки,
И наш Жан Вальжан наступил на нее.
- Отдайте монету!
Послышалось ясно.
- Она под ногою, под Вашей лежит.
- Проваливай живо, мальчишка несчастный!
Заплакал юнец, убежал от обид.
И что-то случилось в душе Жан Вальжана,
Как будто прозрел он и много узнал.
Так жалко ему стало вдруг мальчугана,
Слезами солёными он зарыдал.
Прошло время, он превратился в иного,
И стал уважаемый всеми Мадлен.
Зажил жизнью мэра для всех дорогого,
Поднял свою душу и город с колен.
К нему на работу устроилась дама,
Совсем молодая с ребёнком малым.
Фантиной звалась одинокая мама,
С Козеттой дочуркой приют нужен им.
Фантину оставил любимый признаться,
Шутя наигрался в любовь и привет.
Теперь ей одной с дочкой с жизнью сражаться,
Так часто бывает по юности лет.
Она отдаёт свою дочку семейству,
На время в харчевню, в трактир Тенардье.
Не зная ещё эту цену злодейству,
И подлости всей, что царит в той семье.
Фантина исправно платила в пределе,
Все деньги, что требовала та семья.
Козетту держали они в чёрном теле,
Являли для ней горький нрав бытия.
Фантину уволили с места работы,
Об этом не знал ничего мэр Мадлен.
Умножились жизни проблемы, заботы,
Фантина попала в свой бедственный плен.
Она продала всё, с чем можно остаться,
И зубы, и волосы, всю красоту.
А после и с честью пришлось ей расстаться,
Познала падение, боль и беду...
Инспектор Жавер был в полиции главный,
Он службу свою фанатично любил.
Своими заслугами был очень славный,
По следу Вальжана он долго ходил.
Фантина виновна была в преступлении,
Её жизни той обстоятельства бьют.
Но тут мэр Мадлен появился в спасении,
С любовью своей дал болящей приют.
Она, умирая, просила Мадлена,
Дочурку Козетту её привезти.
И мэр обещал для неё незабвенно
Найти её дочку, от горя спасти.
Исполнил Мадлен ту последнюю волю,
Козетта теперь навсегда спасена.
Забыла она свою горькую долю,
И в душу её поселилась весна.
Прошло время долгих скитаний по свету,
Вальжан стал Козетте любимым отцом.
И перелестнули страницу всю эту,
Зажили счастливым своим добрым днём.
Гуляли в саду люксембургском средь лета,
Козетта увидела юношу там.
Он с первого взгляда влюбился в Козетту,
Так начался счастья любовный роман.
Его звали Мариус, был он студентом,
Юристом хотел быть, права изучал.
И был счастлив каждым мгновением момента,
Когда он Козетту с любовью встречал.
Они ждали встречи минуты скорее,
И счастливы были всегда лишь вдвоём.
И узы сплелись между ними сильнее,
Сердца их пылали любовью огнём.
И вот революция снова подняла,
Людей на борьбу против власти своей.
И улицу вновь баррикада венчала,
Зовя призывая младых сыновей.
Уехала, думал влюблённый зовущий,
Козетта хотела увидеть его.
А Мариус с болью примкнул к восстающим,
Не важно теперь для него ничего.
Инспектор Жавер, о котором сказали,
Под видом бунтующих слился с толпой.
На след Жан Вальжана ему указали,
Он всё на свободе, не ведом покой.
Обстрелы всё длились волна за волною,
И гибли собратья за веру идей.
Печальной и грустной являлась игрою,
Смерть близких друзей и знакомых людей.
Тот каторжник злобой сердец вопиющих,
Знакомый Жаверу былой Жан Вальжан.
Пришёл в стан свободных людей восстающих,
Спасти одного кто попался в капкан.
Инспектор Жавер, тот увы просчитался,
Чужой человек, словно надпись на лбу.
С затеей своей навсегда распрощался,
Прикован руками с позором к столбу.
Решили убить там инспектора живо,
За то что смотрел взглядом вражеских глаз.
Вальжан попросил всех об этом учтиво,
Дать право на это в намеченный час.
Пришло время он для него постарался,
Свободу ему благородно подать.
Инспектор вопросом к Вальжану задался?
- Вам это Жавер никогда не понять!
И ранен был Мариус, он без сознания.
Вальжан на спине его с бойни унёс.
По сточным каналам Парижа создания,
Свободу от смерти ему приподнёс.
В дом деда с обидой забытого следа.
Родного общения долго не знал.
Но раненый внук, растопил сердце деда.
Простилось былое, день ясный настал.
Прозревший инспектор Жавер усомнился,
Крушение взглядов так близко его.
Как в жизни своей он так сильно ошибся,
В душе пустота и теперь ничего.
Не смог он принять тех страданий, мучений,
Прозрения то кем он был.
В порыве душевных терзаний крушений,
Упал в воду больше не всплыл.
Умолкла стрельба и писали газеты,
И милые рядом вдвоём.
Для юного Мариуса и Козетты,
Открыл двери радости дом.
Отец Жан Вальжан стал теперь так спокоен,
Любимая дочь не одна.
Пусть мир ваш любовью наполнен, устроен,
Живёт в вас во все времена.
Писатель Гюго нам всё это поведал,
О тех кто в страданиях жил.
И каждый по-своему тягость изведал,
Свои рубежи проходил.
Рассказ был о тех, кто страдая, отвержен,
Людьми в этом мире чужом.
Но каждый с рождения к счастью привержен,
Нуждаясь в любви за окном.