Длинные нити дождя режут воздух на плоские узкие ленты,
Кольцами вьются по глянцевым трубам, узором из капель
Сбегают по стенам на серый асфальт и фрагментами пазла
Чернят его в копоть и сажу; мерно колышется влажное небо.
Подошвы поношенных кед лижут томно-тягучие омуты луж,
Но едва ли прохлада их трепетной ласки тебя беспокоит,
Едва ли тревожит, что город привычно апрельски простужен,
Воротит прелестные шпили да башни подальше от солнца,
Обижен, что не потопить, как бывало, весь западный край,
И для вида закутан в тончайшую шаль из волокон дождя,
За которой хитро и лукаво сверкают оконные створы.
Под всем наносным недовольством, капризным бесстыдством
И прочей чарующей пакостью город смеётся, живёт и гордится
Своими дождями, косицей проспектов и тысячей образов-лиц,
Из которых сквозь каждое третье грезится твой лисий профиль,
А в каждом втором проступает тавром синева; чему удивляться —
Город исходно раскроен по нашим лекалам, за годы застроен,
Окован мостами и залит хрустальным стеклом и асфальтом,
Его не узнаешь глазами, однако за блеском ажурных фасадов
И арками сводов, он как и годы назад дышит дёгтем и солью,
Чихает в апреле, хандрит в ноябре, но то неизбывно-живое,
Что так полюбилось когда-то, в нем также разлито с избытком.
Ты ступаешь по влажной дороге, закинув лохматую голову кверху,
К такому знакомо-безвременно белому небу — кеды, конечно,
Промокли насквозь, а по голым лодыжкам маячат прозрачные
Тени из прошлого: терпким вином из графина струится извечный
Малиновый плащ и едва ощутимо звенят золоченые звёздочки шпор.
Поймать ледяную ладонь и кипящий восторгом лазоревый взгляд
И признать, что идея проведать любимейший город спустя столько лет
Бесподобна, что формы меняются, контуры тают, но настоящее —
Не умолкает и не исчезает, и зашагать по мосту к Петропавловке.
21/4/19