Я тот, кто избрал рутину и вечный бой,
Превратив жизнь в сущий ад земной,
Проклиная зябкость зимних неудач,
Отыщу всё равно перекрёсток удач.
Ветер взвивается, к кресту бьёт в набат,
Клонится веток озябший рябины наряд,
Бисером сыплется струй листопад,
И звенит на морозе дверная скоба.
На краю земли найду свой дом родной,
Лож испивая чашу одну за другой,
Все пройду я запруды и лабиринты дорог,
Новой судьбы найду живительный исток.
Выйду в поле чистое лёгкий ветерок,
Заходит солнце, и темнеет небосвод,
Опустив небеса, обозначив восход,
Проплывают леса за поворотом, поворот.
И всё-таки годы рушат то, чему вышел срок,
Опутав сетью глобус, до самых полюсов,
Унося за собою столетий зыбучий песок,
Остановить нельзя бессмысленный поток.
И снова нарциссы в вазе, потрёпанный перевал,
Я помню горы Казахстана угрюмый танец скал,
Одинокий серебряный диск луны ореолом стал,
Колышется где-то внизу у подножья сухая трава.
Алели, горы на востоке в ущельях тёк туман,
Осень сбрасывает листья, как уставший роман,
Сквозь застывшие ветви елей прорывается зима,
Тот озаряет скальный угол, где пещерная тьма.
Заря прошла, настала ночь, святые встали....
Отражая мозаику из грёз, что над площадью плыли,
О, даруй мне, виола, свободу, даруй мне покой,
Видишь огромный город, ликующий под тобой.
На безликий табун, ваши конюхи смету спустили!
Штандарт кровавый оголили, там, в набат громко били,
Тучи смерти быстро плыли, и беспощадно души били,
То ли я чем-то повинен пред всевышним творцом!
Я ночами не сплю, истязаясь, горячим стыдом,
В кутерьме безмолвия изувеченный тоской,
Памятью измученных тел, осязанию мыслей и слов,
О Господи если б ты пришёл ко мне из лучших миров.