- Ты не летишь?
Качаю головой, лениво и без малейшего любопытства следя за тем, как последние пассажиры забрасывают рюкзаки и чемоданы на борт корабля.
Это сто сорок третья группа, которая покидает землю, чтобы прочно обосноваться на Марсе.
До определённого времени это казалось чистой фантастикой: отправиться на другую планету, пусть даже худо-бедно приспособленную для людей. Они называли себя «новым поколением»: кому-то едва стукнуло двадцать и радикальные взгляды на жизнь (читай – молодость и глупость) выталкивали их за пределы земной орбиты, точно пушечные ядра. Иные были гораздо старше: учёные, которым не терпелось доказать, что столетиями сочиняемые фантастические романы могут быть чистой правдой. Могут, кто бы спорил. Всё, что способен выдумать человеческий мозг, рано или поздно претворялось в жизнь и иногда думалось мне, что лучше бы фантасты молчали.
Первый полёт прошёл относительно удачно. Со вторым экипажем пропала связь и межзвёздные полёты прекратились ещё на несколько лет, пока великие умы не нашли способ для безопасной транспортировки. Теперь же корабли с длинной сиреневой полосой по борту бороздили «проторенный» маршрут достаточно часто, чтобы весь мир привык и перестал с замиранием сердца смотреть на очередной запуск.
Человек привыкает так быстро. Подумать страшно, но теперь люди пакуют свои вещи в герметичные пакеты, берут собачек и кошек (я сам видел, как мой сосед подал клетку с попугаем вместе с прочей поклажей) и летят на совершенно незнакомую планету.
Там уже есть свои гиды, которые непременно встретят по другую сторону, ознакомят с правилами пребывания и закажут такси до ближайшего отеля. На красной планете кипит строительство и стремительно развивается бизнес. И тоже продвигают демократию, но едва ли она отличается от земной хоть чем-то, кроме цвета галстуков на уже загорелых шеях политиков. Странное дело, но кожа бывших граждан планеты Земля стремительно приобретают какую-то особую окраску. Я говорю окраску, потому что вся эта пёстрая компания больше напоминает космический зоопарк.
Позавчера по телевидению радостно сообщили, что на Марсе родились первые близнецы. Потому на сегодняшний рейс пришли посмотреть больше людей, чем я рассчитывал.
Стоял поздний апрель, и видавшая лучшие дни растительность казалась почти живописной. Пахло металлом, но ветер всё равно доносил слабый аромат сирени: далёкий и бледный, совсем не похожий на тот, что можно было застать ещё сто лет назад. Я повернул голову и чуть качнулся вперёд, чтобы сохранить в себе этот почти вымерший отголосок пробудившейся природы.
Даже под слоем пластика живое отвоёвывало себе немного места, чтобы существовать. Речь не шла об исполинских деревьях, но скорее уж о молодой траве, что зелёными брызгами проступала там, где заканчивался серебристый трап корабля.
Кажется, все были на месте. Эти счастливые и взволнованные люди отправлялись в открытый космос, почти не глядя вниз, на Землю.
А здесь, под мусором и пылью, яростно прогрызалась навстречу свинцовому небу весна.
Я стоял и глядел за тем, как серебристая махина с гулом отрывается от земли. Горячий воздух ударил в лицо, поднял и растрепал тонкие мягкие волосы на голове. Сто сорок третий экипаж только что покинул планету, даже не подозревая, что на Марсе не бывает настоящей весны.