он улыбался и говорил, что небеса ночью вспыхнут,
говорил так целый век, каждое утро
он будил меня пинком под колено,
боги давно перестали б его слушать.
терновые ветви опоясывали его руки,
колючками впивались в кожу, царапали щеки,
я смазывал его раны своею кровью,
и сам почти спекся.
но его шёпот был священее всех молитв,
всех манускриптов,
всех сваленных под грудами пещер мумий.
он любил весь мир за двоих,
но наблюдал дважды как вспыхнули звезды.