Начало поэмы http://www.stihi.ru/2019/03/30/3480
Предыдущая глава http://www.stihi.ru/2019/04/20/901
155
Вот и осталась Психея в затихнувшем парке,
Выбрана ею была под каштаном скамья:
«Всем вручены по разумным заслугам подарки,
Самым ужасным из них удостоена я!
Что обрела я за эту ошибку в награду?
Брошена мужем, но в том виновата сама!
Глупость супруги ведёт неизбежно к разладу,
Видно, послушав сестёр, я лишилась ума!
157
Слуги молчат – не добиться от них мне ни слова,
Певчие птицы покинули кущи дубрав,
Жить совершенно одна я сейчас не готова,
Надо бежать из обители этой стремглав!
Только куда? Мне вокруг ничего неизвестно!
К ветру опять обращаться – великий позор.
Чувствую, кара мне будет за всё полновесна,
Это не просто от бога Эрота укор…
158
Трудно быть смертной супругой великого бога,
Втрое сложней, если женщина любит его!
Нет у жены равноправного с ним диалога –
Правым бывает всегда и во всём божество…
Плакать нет смысла, когда я сама виновата,
И объяснить это сердцу – не в силах пока!
Знать бы мне, чем эта злая оплошность чревата,
Но без Эрота сейчас я, как глаз без зрачка…
159
Ради спасенья любви я отправлюсь в дорогу,
Лучшей стези небесами сейчас не дано!
Выведут люди в итоге к прекрасному богу –
Что предназначено мне, то свершиться должно!»
Сразу она занялась подготовкой к походу,
Но обнаружила вскоре приметы беды –
Кто-то убрал со стола родниковую воду
И не оставил на нём ничего из еды.
160
Спряталось солнце в морской бирюзовой купели,
Плача, Психея вернулась в любимый покой,
Долго лежала без сна на широкой постели,
Не расставаясь с нагрянувшей в душу тоской.
Страшные сны накатились, сменяя друг друга,
Встретила утро Психея с больной головой:
«С этого дня у меня быть не может досуга,
Пусть не хочу, но придётся сдружиться с молвой!»
161
Не было брошено за спину взглядов прощальных –
Этот прекрасный дворец – не отеческий кров,
Грустной Психее хватало раздумий печальных,
Чтобы уйти из дворца, женский страх поборов.
К яркому солнцу она повернулась спиною,
Путь свой направив туда, где рождён был Зефир,
Не поражала природа её новизною,
Женщине серым казался сияющий мир.
162
Быстро рассталась она и с обидой, и с дрожью,
Сила характера вдруг обнаружилась в ней,
И равнодушно она отнеслась к бездорожью,
Не замечала колючих кустов и камней.
Вскоре сандалии заняли женские плечи,
Двигалась дальше царевна уже босиком,
Шла по безлюдным пустыням и жаждала встречи
Хоть с волопасом, купцом иль простым лесником.
163
Ветер её пожалел и закрыл облаками Светило,
Но всё равно утомляла царевну жара,
Чувствовать стала она, как теряется сила,
А впереди показалась большая гора!
Только Психея почти не замедлила шага
И по тропе начала подниматься на склон,
С тайной надеждой в царевну вселилась отвага,
Вдруг на горе муж лежит и жарой измождён?
164
Острые камни изранили нежные ноги,
Гибкие змеи бросались на кровь из щелей,
Так поднималась красавица в гору в тревоге,
И становилась она змеелова смелей.
Только к несчастью, пустой оказалась вершина,
Но с высоты оглядела она окоём,
И перед нею открылась пастушья долина,
Где рассуждали старик и юнец о своём.
165
Стала спускаться Психея по длинному склону,
Цепкие взоры в долину бросая с верхов:
«Не ожидают мужчины такую персону,
Не напугать бы мне видом своим пастухов!
Мне бы омыть поскорее кровавые раны
И утолить жажду чистой прохладной водой!
Не пострадают от выпитой влаги бараны –
Целый бурдюк принесёт им пастух молодой!»
166
На пастухов посмотрела царевна устало,
Как поедают жаркое лениво они:
«Знать, до меня съели вкусного мяса немало,
И через силу жуют, отдыхая в тени…»
Дружно и быстро они поднялись перед нею.
«Рады помочь! – произнёс, улыбнувшись, старик. –
Я тут несу от безделья юнцу ахинею –
Мальчик смеётся над глупостью царских интриг…»
167
«О, пастухи, я, царевна и жертва интриги,
Долго иду, и уже оказалась без сил,
Нет у меня для поездки красивой квадриги,
Мне даже свет после горькой потери не мил.
Я не ищу для себя ни богатства, ни славы,
И не боюсь с неких пор я ни змей, ни волков.
Мне бы воды два глотка и упасть бы на травы,
Плохо идти по жаре средь горячих песков!»
168
Гостеприимство своё проявили мужчины:
Дали ей мяса с вином, напоили водой,
Соорудили поспешно постель из овчины,
Словно слуга, помогал ей пастух молодой,
А пожилой вопросил молодую Психею:
«Что побудило покинуть обитель тебя,
Иль по случайной ошибке попала к злодею?
«Нет! Я страдаю по мужу, о счастье скорбя...»
169
Молча смотрел на царевну старик бородатый,
Слушал внимательно горький правдивый рассказ,
Чувствуя в горе всецело себя виноватой,
Глупость свою выставляла она напоказ…
«Что ты намерена делать, покинув чертоги?»
«Мужа упорно искать до скончания дней!
Только не знаю к его пребыванью дороги,
Но положусь на судьбу – ей должно быть видней…»
170
«В бедах чужих разобраться любому нетрудно,
Да и в твоей – всем знакомый судьбы поворот…
Кто же тебя побудил поступать безрассудно?»
Женщина кратко ответила: «Муж мой – Эрот!»
«Ты не могла видеть бога своими глазами –
Муж твой, как все олимпийцы, для смертных незрим!»
Но отвечала Психея ему со слезами:
«Он бесподобно красивый и мною любим…»
171
Встал собеседник, неспешно подбросил поленья
На потемневшие угли большого костра
И произнёс: «Вызывает рассказ твой сомненья,
Может быть, так на тебя повлияла жара…
Скоро стемнеет в долине, наступит прохлада,
Что к нам приходит с высоких заснеженных гор,
Вспомнишь, что было, и скажешь: «Какая досада,
Что на голодный желудок несла этот вздор…»
172
«Судишь, пастух, обо мне лишь по собственной вере –
Лгать не пристало красавице царских кровей!
Ты разбираться не вправе, старик, в этой сфере –
Кроме овец для тебя ничего нет новей!»
Он наклонился к вещам и поднял покрывало,
И оказалась кифара в пастушьих руках:
«Я, как рапсод, повидал в этой жизни немало,
Был я любим, и страдал, и витал в облаках…»
173
«Ты же – пастух, почему говоришь о рапсоде?
Помню рапсодов, бывавших в отцовском дворце,
Знаю, что ходят по свету они на свободе,
Ты говоришь о себе, как о дивном певце?»
«Царская дочь, был когда-то я дерзок и молод,
Статен, красив, и отчаянным нравом горяч,
И не пугали меня ни жара и ни холод,
Кроме того, был силён, безрассуден и зряч.
174
Дом я покинул, чтоб странствовать вволю по свету,
Видел героев, богов и великих царей,
Кажется, с песнями я обошёл всю планету,
С каждой дорогой всегда становился мудрей…
Был я не раз и влюблён и любил безответно,
Знаю ту силу, какую имеет Эрот,
Чувствовал я, как приходит любовь незаметно,
Людям даруя восторг или тягостный гнёт…»
175
«Если ты мудрый такой, объясни, отчего же
Прятал красавец Эрот от супруги свой лик?
Страсть проявляя незримым, любить так негоже!
Можешь на это ответить царевне, старик?»
«Понял давно, что противиться страсти не надо,
Ибо она нанести может смертному вред.
Выслушай то, что вещает об этом баллада –
В ней ты найдёшь на любые вопросы ответ!
Баллада старого рапсода
176
«Дороже взаимной любви ничего нет на свете,
И знают о ней олимпийцы и царь их Зевес,
Все боги не раз попадали в любовные сети,
Но только Афина отринула страсть наотрез.
Когда родила Афродита прекрасного сына,
Немедля его захотел умертвить Властелин —
У мудрого Зевса была к злодеянью причина,
О коей разумные мысли имел он один.
177
Немало нектара бессмертья богами испито
До свадьбы, о коей мечтал безрассудный Арес,
Супругой его оказалась сама Афродита,
К которой имел до того он мужской интерес.
Пока не родился Эрот, было благостно в мире,
Любовь появлялась в обличии добрых вестей,
Витало спокойное нежное чувство в Эфире
Без боли, коварных измен и безумных страстей.
178
Но кто Зевсу молвил: титан Прометей иль Фетида,
Что этот малыш натворит на Земле много бед?
Да только не слушала дельных советов Киприда,
И скоро игривый шалун появился на свет.
Мать спрятала мальчика в тайном укромном чертоге,
Любимой игрушкой Эрота стал лук золотой.
И долго не знали о нём олимпийские боги,
А он возрастал, удивляя своей красотой!
179
Кормить малыша молоком приходили две львицы,
Тайком прилетала к ребёнку любимая мать,
А нимфы красивые, добрые к чаду девицы,
Давно замечали в Эроте особую стать.
Спасла Афродита ребёнка от царской расправы,
Росло и резвилось в далёкой чащобе дитя,
Хоть были коварны подросшего сына забавы,
Но мать-Уранида журила Эрота шутя...
180
Со временем стало скрывать малыша очень трудно:
Решила Киприда представить потомка богам,
Однако, боялась она за Эрота подспудно –
Не всякое судно причалит к своим берегам…
Но вот наступил этот день, и пришла Афродита
В огромный дворец на Олимпе, укрывшись плащом,
Казалось, богиня была непомерно сердита —
Она не хотела ни с кем говорить ни о чём…
181
Собранье богов в этот день было истинно полным:
Явился туда даже редко бывавший Аид,
Приплыл Посейдон по своим ввысь взлетающим волнам,
На троне сам Зевс принял важный властительный вид.
Придвинулась к царскому трону поближе Киприда,
И плащ распахнула, изящно свершив поворот,
Блеснуло, как будто была под плащом хризалида,
И выскочил в зал обнажённый ребёнок — Эрот!
182
Прекрасный малыш подбежал прямо к царскому трону.
На спинке Эрота дрожали два белых крыла,
Взлетел на колени царя, тронул ручкой корону,
И Зевса обняв, громко выкрикнул: «Деду — хвала!»
Не смог Властелин воспротивиться смелости внука –
Ладонью коснулся кудрявых волос малыша,
Мгновенно исчезла с лица Повелителя скука,
Наполнилась добрыми чувствами Зевса душа.
183
«Киприда, ты можешь не прятать ребёнка отныне! –
Сказал, широко улыбаясь, Властитель небес. –
Прошу я тебя не тревожиться больше о сыне,
Пускай занимается мальчиком грозный Арес!»
… Но только не всё, что блестит на дороге – алмазы,
И даже на мощных дубах не увидеть маслин.
Случается так, что не действуют Зевса указы,
Но чаще всего забывает о них Властелин.
184
Вот так и случилось, что милого сына богиня
Не стала вручать разжигавшему войны отцу,
Лишь матери служит спасённый ребёнок доныне,
Нашла благородное дело Киприда юнцу.
Отец подарил малышу лук из чистого злата,
А стрелы ему отковал олимпийский кузнец,
Вещают, что выглядел сын иногда глуповато,
Хотя рассуждать был способен, как старый мудрец.
185
Зато в чём юнец, несомненно, добился успеха,
Так это в стрельбе по живым и спокойным сердцам,
И было пронзённым любовной стрелой не до смеха,
Легко страсть внушалась, как мысли дурные – глупцам.
В его колчане есть не только любовные стрелы,
Есть те, что любовь убивают, надсадно звеня,
Способен Эрот их пустить в неугодное тело
И страсть изгоняет, стрелою сердца леденя.
186
Боятся его олимпийские боги за это –
Эрот стал опасней для них, чем могучий Зевес,
Предерзкий юнец не приемлет чужого совета,
Коль в нём не увидит воочию свой интерес.
Однако же средь олимпийских богинь есть такая,
Которую ценит и любит отважный Эрот –
И это – Киприда, чья мощная власть колдовская
Всех сводит с ума от земли до небесных высот!
187
Замечено многими, с матерью юноша дружен –
Нечасто готов покидать он семейный чертог,
Красавцу никто в этом мире огромном не нужен,
Поскольку любви настоящей не знал этот бог.
Он мать очень ценит и помнит, как смело богиня
Спасла малыша, нарушая желанье царя.
Под властью Киприды находится он и поныне,
Ничем не тревожа прекрасную матушку зря …»
188
«Песня твоя хороша, и поёшь ты отменно,
Только Эрот сам способен любить, как земной –
Много ночей о любви мне твердил неизменно,
Счастлив бывал он на мягкой постели со мной!
Только одно непонятно, рапсод – отчего же
Он не показывал мне замечательный лик?»
«Мать наблюдает за юношей – очень похоже,
Он для неё, как и в детстве, большой баловник».
189
«Что же мне делать? – спросила царевна рапсода. –
Дай, многомудрый пастух, мне полезный совет!»
«Ясно, любить небожителя – это невзгода,
Только обратной дороги у любящих нет…
Если всем сердцем безмерно ты любишь Эрота,
То разыщи улетевшего мужа следы!
Он обожжён? Так потребна красавцу забота,
Мать Афродита избавит его от беды!
190
К матери бога отправься, склонись пред нею
И убеди, что любовь у тебя велика,
Вдруг приласкает богиня бедняжку Психею
И не накажет за глупость родного сынка?
В храм Афродиты иди и проси утешенья –
Явится в полночь златая Киприда тебе!
Всё претерпи от неё: гнев, укоры, лишенья,
Может быть, что-то исправишь в несчастной судьбе...»
191
… Выслушав молча разумные эти советы,
Женщина сделала старцу глубокий поклон,
Снова направилась дальней дорогой по свету,
Место искать, где Киприде был храм возведён...
Шла по тропинке, указанной мудрым рапсодом,
В сторону брега, где были видны корабли,
Не отдыхала она под ночным небосводом,
Призрачно видя любимого мужа вдали…
Глоссарий:
Арес — отец Эрота, вспыльчивый и гневный бог кровавой и жестокой войны. Арес — первенец и законный сын Зевса и Геры.
Аид — старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших.
Афродита (Киприда) — мать бога Эрота, богиня красоты и любви, входящая в число двенадцати великих олимпийских богов. Богиня родилась из морской пены и капель крови титана Урана у острова Кифера, но была отнесена ветром на морской раковине к острову Кипр, где вышла на берег. Любовной власти Афродиты подчинялись боги и люди. Неподвластны ей были только Афина, Артемида и Гестия. Афродита безжалостна к тем, кто отвергает любовь. Мать бога Эрота.
Зевес (Зевс) — младший сын Крона и Реи, верховный бог Эллады, царь богов Олимпа.
Зефир — сын Астрея и Эос, брат ветров Борея, Эвра и Нота. Этот ветер — посланник весны.
Киприда (Афродита) — мать бога Эрота, богиня любви и красоты Её называют так по имени острова Кипр, где она вышла на берег, родившись от морской пены и капель крови титана Урана. Любовной власти Афродиты подчинялись боги и люди. Неподвластны ей были только Афина, Артемида и Гестия. Афродита безжалостна к тем, кто отвергает любовь.
Кронид — Зевс, сын Крона. Крониды — дети и потомки Крона.
Нектар — (греч. nektar — «бессмертный») — напиток богов, дарующий им бессмертие и вечную юность.
Посейдон — сын Крона и Реи, брат царя богов Зевса. Великий бог морей.
Прометей — (с др.греч, буквально, «промыслитель»), титан, предвидящий будущее. Сын титана Япета, двоюродный брат Зевса. Лепил людей по просьбе царя богов Зевса.
Психея – изначально земная царевна, потом — богиня древнегреческой мифологии, олицетворяющая душу или дыхание жизни Чаще всего богиню описывали как девушку с крыльями, а иногда изображали как бабочку.
Уранида — Афродита, поскольку она родилась от попавших в пену моря капель крови и семени оскоплённого Кроном бога Урана,
Фетида — морская нимфа, самая красивая дочь морского божества Нерея и океаниды Дориды. Обладает даром прорицания.
Хризалида (греч. chrysallis, от chrysos — золото) — куколка золотистого цвета, из которой выходит бабочка.
Эрот— муж Психеи, прекрасный молодой мужчина, бог любви в древнегреческой мифологии. Сын, постоянный спутник и помощник Афродиты, олицетворение любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле. Обычно принимает образ маленького шаловливого крылатого мальчика с золотым луком.
Эфир (греч. «горный воздух»)— верхний лучезарный чистый слой воздуха, место пребывания богов.
Продолжение http://www.stihi.ru/2019/05/21/5126