Весна всегда застаёт врасплох.
Утром лихорадочно роешься в шкафу, потому что с вечера недосуг. Роешься, и не знаешь, что надеть.
Лёгкое пальто, заброшенное на антресоль - мятое, у ветровки оторвана пуговица.
Куртка, купленная в прошлую весну, явно нуждается в стирке
Наконец, хватаешь с вешалки куртку, в которой парился вчера, и выбегаешь из дома.
На улице с утра ещё прохладно, даже а этой утепленной куртке чувствуешь себя вполне комфортно.
А вечером приползаешь домой весь потный, взмыленный, с распухшим и от жары ногами, с остервенением стягиваешь с себя прилипающую к спине куртку и бросаешь на пол .
Потом, придя в себя, весь вечер
стираешь, гладишь, пришиваешь пуговицу, примеряешь, и, потея, и насылая на голову жилконторы все проклятья мира за то, что при такой жаре не отключили батареи, вертишься у зеркала.
Утром натягиваешь на себя лёгкую ветровку, и довольный выходишь из дома. На остановке зябко поеживаешься, стараясь побороть внутренний озноб. Но, вспоминая вчерашнее пекло, решаешь, что это ерунда по сравнению с мировой революцией, и что уж чего чего, а домой ты приедешь свежим , лёгким и ... обласканный весенним лёгким ветерком.
Но, к трем часам дня погода резко изменилась. На, не предвещающем беды, безмятежном весеннем небе вдруг появляются неожиданные облака, которые начинают стремительно сгущаться, пока совсем не завешивают все небо. Поднимается ветер и, ещё минута - зашелестит тягучий осенний дождь.
До последней минуты ты надеешься, что погода переменится, но...чуда не происходит.
Надрожавшись на остановке в ожидании запаздывающего автобуса, в своей лёгкой ветровка, и промокнув до нитки, ты, наконец, приезжаешь домой, вваливаешься в свою квартиру, стаскиваешь прилипающую к телу ветровку и бросаешь ее на пол.
Сразу же проходишь на кухню и ставишь чайник. Озноб ещё трясет. Подойдя к радиатору и положив на него руки, тут же их отдергиваешь, - от батареи веет арктическим холодом, - ЖКХ отключило отопление.
Страда.
Три тучные фигуры, хоть и отдаленно, но все же напоминающие копны прошлогодней, слежавшейся травы, сидели за столом бытовки и стучали алюминиевыми ложками об стенки стеклянных банок.
- Ешьте, ешьте, - порой подавала голос одна из копен, - ешьте, завтра ещё принесу . Надо съедать прошлогодние запасы. Скоро новые пойдут. Дома-то не естся. Так хоть здесь съедим."
Две других копны подхватывали, - " да, ты права. Дома никто это не ест.
Завтра я икры принесу морковной."
- "А я варенье принесу. У меня вся кладовка забита. Никто не ест"
- Еште, ешьте.
- Как вкусно! Обалденно!- звучало ещё минут десять. Потом копны с трудом поднимались из за стола и падали на лавки. Через минуту вагончик сотрясал богатырский храп .
Уже больше месяца в бытовке и окрестностях шла движуха.
Кто-то кому-то приносил семена, кто-то кому-то- рассаду. Разговоры вращались непосредственно возле дачных грядок, кустов смородины и малины, компоста и навозной кучи. Живо обсуждался вопрос, - надо ли разбавлять навоз водой,
какие удобрения сыпать до посева, дабы обезопасить рассаду, какие после, для ускорения роста и увеличения плодородности.
Время посева сверялось с лунным календарем, проходили постоянные консультации у более опытных огородников недавно посвященными. Сажалось все, что попадалось под руку в магазинах, лавках. Шёл непрерывный обмен опытом. С умилением назывались сорта трудновыговариваемых по русски сортов помидоров, огурцов и прочей овощной братии.
. На территории института, где производились строительные работы и где трудились копны, выкапывалось
всё, что можно было вкопать в дачные шесть соток, - шиповник,
люпин, жимолость, и даже комнатные цветы, выставленные в коридорных карманах институтского корпуса. Страсть выкапывать и сажать достигала невиданного размаха.
Каждый обед в бытовке раздавался стук ложек об стеклянные банки с домашними заготовками, изредка заглушаемый вскриками - "Еште, Еште!"
Копны без устали перерабатывали прошлогоднюю продукцию, дабы освободить полки для новых поступлений .
В их разговорах не было ничего о дачной романтике. Ничего о воздухе, от которого кружится голова, так он был свеж и вкусен, ни о природе, пробуждающейся от долгой зимней спячки, ни о нежной, едва начавшей пробиваться зелени, ни о птицах, будящих их на заре, ни о солнце, ласкающем их своими лучами.
Нет. Только - рассада, удобрения, компост, навозная куча, и - Еште, Еште, Еште ...