Я никогда не рожу тебе ребёнка
с твоими цепкими глазами и с моими пухлыми щечками.
У нас никогда не будет спальни в большом доме, куда ты будешь приходить под утро на цыпочках, боясь меня разбудить.
У нас не будет одного кошелька на двоих.
И трех общих кастрюль - большой, средней и маленькой с блестящей крышечкой.
Не будет.
Собаки - оставляющей повсюду шерсть.
Кота - презирающего нас обоих.
Мебели, доставшейся нам от тети из Омска.
Дачи за сто километров - без разницы откуда вести отсчёт.
Ты никогда не скажешь мне: «доброе утро, кажется сегодня мне пришла пора умирать».
А я не лягу к тебе в кровать, чтобы умереть рядом. Потому что мне тоже пришла пора.
Ты не увидишь меня старой.
Я не увижу тебя ковыляющим по парку с тонкой тросточкой, которую ты берёшь только для того, чтобы молодые девушки видели, какой ты на самом деле ещё ого-го .
А потом ты не придёшь домой, поставив трость в угол, чтобы спросить меня: «мать, что на ужин?» , а на самом деле тебе не интересно будет, что на ужин. Ты просто захочешь услышать мой голос. А я не отвечу тебе - «все твоё самое любимое».
Потому что все твоё самое любимое - это мои стихи тебе.
Только они существуют на самом деле.
Только они наш дом и наши дети.
Только ими мы обжигаем губы, когда хотим поцеловать друг друга.
Ничего у нас нет и не будет.
Только стихи, заползающие друг в друга и не дающие нам умереть раньше , чем наш выдуманный мир перестанет существовать. Мир, в котором я никогда не рожу тебе ребёнка...