К.Ш.посвящается
Я голый шёл среди толпы безмолвной,
я голый, пусть с иголочки одет.
Толпою отторгаем был я словно
меня на этом белом свете нет.
Я голый, даже слишком - я без кожи,
с себя её пришлось мне соскрести
и хоть без кожи жить на свете сложно,
себя сумел я всё же обрести.
В той содранности - дар и наказанье :
в ней правдой бесконечно одержим,
в ней обнажён до нервных окончаний -
у них начало - в неприкрытой лжи.
И вот толпа, всегда одно в ней мненье,
в ней злость и страх я вижу проходя,
дай волю ей распнёт в одно мгновенье
не пожалев в запястие гвоздя.
И я не все, а значит презираем,
такими презираем я как все,
толпа иных в себя не принимает
от слова безысходного - совсем.
Но всё равно иду к своей я правде
ложь разбивая словно ледокол,
пусть в лжи полно и сладости и страсти,
но правда - это лучшее из зол.