Часть X.
На дорогах дальнего края,
Хоть жизнь на чужбине хороша,
О свидании с домом мечтая,
Слёзно болит о нём душа.
Тянет нас в дом желанный
Сердечный трепет постоянный.
В мире нет уголка другого,
Прекраснее села родного.
У дворищ высокие тополя,
За край села широкие поля,
Осокоры серебристые,
Рясны вербы ветвистые,
Речушка быстрая и мосток,
Слева запад и справа восток.
Дом у пруда в воде отражается,
Да селезень с утицей купается.
Резвы беспечные ребятки,
Развесёлые утятки.
Гуси важные гогочут,
Возле бережка хлопочут.
Дождик мелкий сыпался с небес,
Фёдор чутко вслушивался в лес:
Вот всплеск по луже колеса –
Берендея свиты чудеса.
Труд немалый различить сразу
Скрытного лешего проказу…
Вот виден очаг родимый,
Любимой матушкой хранимый,
И печной, клубящийся дымок,
Сумерки спускает вечерок.
Соблазн из разведки по пути,
Искус большой в дом родной зайти.
Сказывали: «Всё решил ухват
В руках матушки у печки,
Пёкшей к ужину перепечки».
И не выстрелил по брату брат.
Ухват пришёлся точно впору,
И потерял Петро опору,
На пол Федей был повержен,
И, к тому-же обезврежен:
«Послушай брат, искупи вину,
Поработай на нас и Страну,
В «блитцкриге» немец захлебнётся,
Всё на круги свои вернётся».
Что хочет Фёдор? Петру не понять,
Родной брат источник напасти,
Для временной немецкой власти,
Пришла пора его унять.
Задумка тайно мозг сверлила
Холуйскую Петра натуру:
«Упечь Фёдора в комендатуру».
Всё мать родная порешила…
В чулан Петра трезветь зарыла.