Дневниковые обрывки памяти с лирическими отступлениями.
Условные обозначения.
*** - слезы.
L – лирические отступления.
Юрка считал лифт источником достоверной информации. Из него всегда можно узнать, что Цой жив, спецназ рулит, а Танька дура… В свои 18 книг он почти не читал. Юноша был моим соседом и местным дворовым хулиганом с добрыми глазами и чутким сердцем. Мне было 12, и я его боялась…
Как-то раз, возвращаясь из школы, я встретила в подъезде Юрку. Парень как завороженный таращился на обшарпанную стену. Какой-то шутник написал на стене яркой краской ироничную фразу «Наши танки в Гондурасе». Неровные буквы скакали вкривь и вкось и вызывали невольную улыбку, но только не у Юры. Он смотрел и как будто не понимал написанное. «Интересно, какое из 4 слов ему непонятно?» – подумала я, стоя за спиной.
– А Гондурас это где? – Спросил молодой хулиган меня – испуганного ребенка.
– Я знаю! – почти по-школьному, звонким голосом крикнула я.
– Пойдем, покажу.
Возможно, парень подумал, что Гондурас – это где-то совсем близко и как будто под гипнозом зашагал за мной по лестнице к моим небесам – на последний этаж. Открывшая дверь мама раскрыла рот… Маленькая дочь привела домой вполне взрослого мужчину… Зачем? История умалчивает о реакции папы на подобное безобразие… С решимостью и выражением лица Христофора Колумба, если таковое отмечено в мировой истории, я проводила гостя в свою комнату. Расстелила на полу огромное бумажное полотно географической карты мира, вручила парню лупу и скомандовала:
– Ищи!
И вот мы с Юркой целых полчаса ползали по карте как мыши, искали заветное место. На деле, Гондурас оказался маленьким пятнышком где-то в районе Центральной Америки. Найдя желаемое, мой случайный первооткрыватель видимо был разочарован. В эту минуту он был похож на человека, которого обокрали, а тот даже не понял как… «А что он хотел увидеть? – подумала я. – Огромные территории неизвестной страны в пределах моей комнаты, по которой как усталые черепахи катятся Советские танки?» Чтобы хоть как-то выправить положение, я сунула Юрке книгу «Мир и человек», в которой была информация обо всех странах: климат, население, животные, растения и все то, что может быть интересно детям. Он жадно листал страницы, пока не нашел желаемую страну. И началось… Парень читал скудную информацию, а я не могла понять, как человек, не любящий книги, может так красиво и выразительно читать. Я заслушалась и уплыла в далекие фантазийные пучины. Меня привела в чувства неожиданно свалившаяся с полки книга, которую Юрка так ловко поймал и уберег от унизительного книгопадения. Мой книгоспасатель спешно засобирался домой.
– Приходи завтра. Почитаем, – жалобно пропищала я.
Он ушел, а я погрузилась в воспоминания о когда-то спасенной мной книге…
L – Мой дед любил читать. Но курить он любил больше. Огород был засажен отборным табаком, а запах махорки, как визитная карточка сурового взрывника, окутывал все вокруг. Однажды на моих глазах дед вырвал страницу книги, чтобы свернуть очередную папироску. Я почувствовала невыносимую боль, мне почудились капли «бумажной» крови на месте вырванной страницы. Я отвернулась и тихо заревела ***. И что было делать? Ночью, с решимостью защитника униженных и оскорблённых, я нещадно уничтожала весь табак в огороде, пока не осталось ни одного кустика. Потом еще долго мои руки пахли терпкой курительностью. А утром случилась молчаливая коррида. Мы стояли и смотрели друг на друга в упор. Он пытался удержать свою злость и не сорваться на крик, а я пряталась за воображаемый щит справедливости. Дед не разговаривал со мной неделю, и это было невыносимо. После мама привезла ему газетную серую бумагу, чтобы дед больше не пускал страницы умных книг на самокрутки.
Юрка стал часто бывать в моем доме. Мы читали вслух книги, пытаясь найти хоть что-то про загадочный Гондурас. Я откровенно врала, придумывая якобы достоверные факты, и убедительно повествовала о них ничего не подозревающему юноше. Говорила о морских пиратах, живших на территории таинственной страны, о ненайденных сокровищах и причудливых легендах. А он верил. Ему хотелось верить. А мне хотелось, чтобы он читал мне вслух. Каждый из нас лелеял свою иллюзию.
L – В моем доме всегда было много книг. Их покупали, дарили, обменивали на макулатуру, снова покупали и снова дарили. Фенимор Купер, Майн Рид, Михаил Зощенко, Александр Дюма, Агата Кристи, Михаил Булгаков, Пушкин, Пастернак, английские готические романы времен Викторианской эпохи, французские литературные сказки и еще много, много всего. Ладони книжных полок бережно хранили секреты своих подопечных. Ночью, когда весь дом засыпал, книги начинали сплетничать, как старушки на лавке. Я выходила и пыталась надышаться запахом книжных страниц, расслышать их тайны и коварные замыслы. Порой воображаемый книжный шепот становился настолько громким, что начинала кружиться голова. Тогда я брала интересующую меня книжку, которую обязательно обещала себе прочесть, и шла спать. Я спала не с куклами, как все нормальные дети, а с книгами, надеясь во сне стать частью их причудливого мира.
Юрка стал брать у меня книги домой. Я даже завела что-то наподобие библиотечного формуляра. Читал ли он эти самые книги? Не знаю, но мне приятно было делиться с ним тем, что я любила больше всего. У обаятельного хулигана была своя жизнь: он пел песни под гитару, дружил с молоденькими барышнями, чинил с пацанами старые машины и дрался с ребятами соседнего двора. Завидев меня, плетущуюся из школы с тяжелым портфелем, он ловко забрасывал его на мой последний этаж, дергал меня за косички и возвращал прочитанную книгу. Он представлялся мне моим личным рыцарем. Я делилась с ним секретами и брала с него слово, что он их не разболтает. Однажды рассказала ему, что хочу выкрасить волосы в желтый цвет, что я – последователь племени солнечных клоунов, которые поют песни и летят в небо на веселых качелях. Я даже рассказала, как буду красить волосы. А юноша в воспитательных целях разболтал все моей маме, и та пресекла сумасбродное начинание еще на стадии идеи. Я обиделась на Юрку и перестала с ним разговаривать. Он пытался во дворе угощать меня конфетами, а я была строга и непреклонна в своей обиде. Хулиган сказал кодовую фразу: «Пойдем читать книжки», – и от обиды не осталось и следа. А в спину нам летело пресловутое «тили-тили-тесто»…
L – В моей короткой детской жизни было несколько этапов профессионального самоопределения. В 3 я мечтала рисовать полоски на дороге. В 5 – хотела быть пожарным, потому как серые советские будни яркостью не баловали, а пожарным нужно было носить яркие оранжевые костюмы. В 6 – была уверена, что буду работать нажимателем кнопки кассового аппарата, поскольку одна сердобольная тетя в магазине разрешила мне это попробовать. А в 9 я сочла все это не серьезным и решила работать продавцом в книжном магазине. Моя книжная лавка представлялась мне комфортным местом для меня и пугающим всех моих посетителей. Двери покупателям в ней открывал старый гном в черном цилиндре. Книги лежали на расшатанных скрипучих полках в объятиях многовековой пыли (видимо, я не собиралась снизойти до банальной уборки). В моем жутком магазинчике слышались странные звуки и ощущались терпкие запахи необъяснимого страха. Посетители должны были разговаривать вполголоса и уважительно обращаться с книгами. Потому что они – живые…
Однажды Юра пришел ко мне с подарком. Это была красивая книга Роберта Льюиса Стивенсона «Остров сокровищ» – тяжелая, с лощеными глянцевыми страницами и яркими рисунками. Я обрадовалась и удивилась. Открыв книгу, я нашла знакомую надпись, нацарапанную простым карандашом – «Наши танки в Гондурасе 1993».
– Пойдем скорей читать!
– Не могу. Дела.
– А завтра придешь?
Он отвернулся, чтобы не смотреть на меня и ответил:
– Приду.
А на следующий день я узнала, что моего доброго рыцаря забрали в армию. «Остров сокровищ» я читала сама. Мне тяжело давалось чтение этой книги. Детская душа не могла справиться с гнетущим ощущением. Я по нему скучала. Перестала слушать ночную болтовню книг и начала вести дневник. А через полгода пришло известие о гибели Юры в горячей точке. ***
L – Я не помню, как стащила у мамы краску, оставшуюся после ремонта. И ночью в слезах нещадно закрашивала ненавистную фразу на стене подъезда. Мне казалось, это она виновата в смерти рыцаря. Соленые слезы капали в банку и разбавляли грустью белизну моего детского траура. Всю ночь я провела на ступеньках лестницы и только под утро, спохватившись, папа привел меня домой. Оказалось, я отравилась парами краски и трое суток пролежала с высокой температурой. Перед глазами стояло жуткое белое летаргическое существование – все белое: тетрадь на столе, рулоны снежных дорог, листок, стремительно худеющего календаря, потолок с его морщинами и трещинами, шторы. До боли, до хрипоты хочется кричать, в надежде на то, что звук вгонит в краску все это белое безумие, но – вырывался лишь шепот, ненужный, и – белый.
Из дневника 12-летней девочки.
Мама купила конфеты – дорогие, редкие, вкусные. Их было не достать, а она умудрилась купить. Попросила поделить поровну. Я разделила: маме, папе, старшему брату, младшему братишке, себе, Юрке… Я обещала маме не красить волосы в желтый цвет, а она мне вечерами вышивала рубашку. Мы грустили, каждый о своем. Цветные нитки путались, и мысли в голове - тоже… Юрка говорил, что я плохой капитан, все мои бумажные корабли тонут в первой попавшейся луже…
Январский день. Разбилась чашка.
– На счастье! – говорит мамуля
И вышивает мне рубашку,
Когда затихнет шумный улей:
Детей, сестер, друзей, соседей.
И спят усталые медведи,
Цветочки, мотыльки, букашки –
Все на моей рубашке.
Летели годы… Я уже давно стала взрослой. Все также много читаю, теперь пишу книги сама, бережно храню подаренный мне «Остров сокровищ» и иногда плачу январскими холодными вечерами, вспоминая хулигана Юрку. Я перестала слышать шепот книг, оставив этот уникальный дар в своем детстве, на палубе бумажного кораблика…
L – Часто, во сне или в минуты задумчивости я вижу девушку, в ясную погоду сидящую на скамейке в платье наизнанку, испачканном каплями белой краски. В ее руках детская книжка и кусочек белого мела. Она пишет на асфальте ироничную фразу – «Наши танки в Гондурасе…»
– Кто ты?
То ли моя память… То ли моя юность… То ли моя грусть…