Вся жизнь, как эстрада,
в городе склизком,
Бандита и гада,
Любила актриса,
Ей было гнило,
бывала и бита,
Так часто выла,
- любила бандита,
Да нет, не любила,
знать, просто привыкла,
К бандитову рылу,
к бандитову рыку.
А зависть подружья
Случалась и часто,
Ведь каждой же нужно,
с бандитом встречаться,
Хотелось бы каждой,
Летать на Багамы,
Бродить там по пляжу,
Босыми ногами.
И, глядя на руки,
Большие, чужие,
Все думать от скуки, -
"Кого придушили?"
Надевши лосины,
Напившись от злости,
Подруги просили
"Отдай свого Костю",
Она им кричала,
Со сцены, "берите!
Такого причала,
Не нужно мне, зритель!"
Подруги мечтали,
Всем зрительным залом,
Что будет вот так,
Как она им сказала!
Но это убого,
О, как это мелко!
Хотелось ей Бога,
В летучей тарелке,
Чтоб он прилетал
На летающем пледе,
А после мотал ее
По Андромеде,
Над сонмищем крыш,
Что в галактике Мыши,
Шептал бы "Малыш,
Знаешь, Землю не слышно".
Однажды могучий,
С цветочной корзиной
Бандит ждал актрису,
У лимузина.
Спектакль премьерный,
Катился к закату,
И город вечерний,
Светился горбато.
Но вдруг,
В запорошенной слякоти неба,
Вот там, между тучей, Луной и мечтанием,
Краюхой черствеющей черного хлеба,
Увиделось странное очертание.
Не будем ругать астронома-разиню,
Что он проморгал, и что он не заметил,
Да только спустилася вдруг к лимузину,
Тарелка летучая в сказочном свете.
И вылез в одежде не магазинной,
Бионик веселый, немножечко пьяный,
"Резину меняли у лимузина?,
Эй, Друг, что не слышишь, резину меняли?
Она вышла грустной,
Она вышла просто.
Ах, это искусство...
"Скажите, где Костя?
Машина стоит....
И куда он девался.....
Он спит?
Нет, не спит.....
Убежал?
Испугался?
Он-трус!!! Боже, Боже!
Так стыдно наверно!"
"Садитесь, подброшу".
"Лечу непременно!"
И точка исчезла в заоблачной дали.
Исчезло летучее странное блюдце,
И Зина сказала Алине и Вале
"Всегда мужики только ей достаются!"