Слышишь? Внутри заживает
старый расхристанный шрам.
Снятся под утро трамваи,
рвущие носом туман.
Все безразмерно и странно…
Дуб – как взъерошенный псих.
В луже, густой, как сметана,
плюсен гниют конфетти.
Память в подкорке мокрицей
крайне отвратна, зато
скользкая – не ухватиться –
и килограммов под сто.
Время добить эту тонну,
впав в полупьяную сыть.
Лишь бы хорошее вспомнить
и никогда не забыть.
Всё-таки это, парниша,
мой персональный исход.
Ты ничего не услышишь,
даже когда заживёт.