«До чего ты, внучка, непослушна; дров тяжёлых много не носи!" –
Дед ворчит у печки добродушно. Сам принес бы, да не стало сил.
Сердце рвётся, жаль ему пичугу... Прожил много, но ещё не глух –
Взор девчонки неспроста испуган - по деревне ходит гнусный слух.
Люди языками злобно чешут, обливая грязью сироту,
Что созрела раннею черешней, и уже распробовал пастух...
Как забыть ей? В поле шла на жатву через сад колхозный на заре,
А пастух набился провожатым, замыслами чёрными созрев.
Навалился, сбив её с размаху, где свисали ветви до земли,
И она забилась дикой птахой, но обидчик был неумолим.
Не забыть ей похоти липучей, грязных рук на локонах густых.
По высоким травам и колючкам от стыда бежала на пустырь.
Ей теперь вовек не смыть позора, и огнём обида душу жжёт.
А мороз давно плетёт узоры, в сарафане мается живот.
Вдруг решилась на лихое дело: счёты с жизнью сломанной свести,
Полушубок старенький надела, пред иконой прошептав: «Прости.»
Над обрывом ветер выл постыло и крутил позёмки белый шлейф,
Лоб тремя перстами осенила, но дитя толкнулось: «Пожалей.»
Волей провидения ведома, вспомнила, что дед любимый стар,
Поспешила по тропинке к дому, где за дверью мир и доброта.
Стружка засыпает половицы – завитки душисты и свежи...
«Будут на бортах цветы и птицы,» – дед сказал, стамеску отложив.
Повертел в руках брусок с досадой: «Не дочистил, видно, у торца.
Выйдет колыбель из клёна ладной. Почитай, готова для мальца.»
Использована репродукция картины А Шишкина "Колыбель".