Шумели шумеры, с Нибиру зовя ануннаков! –
«Исправьте, друзья, мол, постыдную вашу ошибку!»
И в ряд проходили под коммунистическим знаком,
И взглядом ловили Великого Ану улыбку.
Но был величав и загадочно хмур и безмолвен
Сияющий лик отражённого в озере Неба;
По глади кружили опавшие листья смоковен,
А боги молили у пастыря корочку хлеба.
Всё больше и больше Героя снедали сомненья,
Всё чаще тоска и унынье в очах отражались;
Никто не внимал его странному буйному мненью,
И все как один, друг за друга во мненьях держались.
Сокрытый годами от взора неспелых черешен,
Герой уподобился думами лунскому старцу,
Он знал, что рождённый в пороке не станет безгрешен,
Как в целом, конечно, не стать эвенкилом баварцу.
Печаль не тая и слезЫ сокрывать не умея,
Герой зарыдал, словно пьяный в калошу Есенин –
У тела могучего древнего, мудрого змея,
Постиг он бессмертия тайны, как дедушка Ленин.