позиция (стиль) нонконформистского художника (кино)
vs
холённого таки буржуа
--
выдержка из книжки - документальн. романа-репортажа
"Опасные приключения Мигеля Литтина в Чили",
Габриэля Гарсия Маркеса.
----
начало цитирования:
1. Нелегал в Чили
(..)
Драма перевоплощения.
>>
Дальше дело пошло проще, хотя здесь от меня потребовались внушительные психологические
усилия. Чтобы изменить лицо и прическу, достаточно довериться гримеру, тогда как общий
облик предполагает особую работу над собой и повышенную сосредоточенность. Мне предстояло
сменить классовую принадлежность. Вместо неизменных джинсов и курток пришлось переходить
на коверкотовые костюмы известных европейских марок, сшитые на заказ сорочки, замшевые
туфли и итальянские галстуки с ручной росписью. Мой деревенский чилийский говор, быстрый
и захлебывающийся, должна была сменить размеренная и плавная речь зажиточного уругвайца,
поскольку именно эту национальность мы выбрали для прикрытия. Меня учили смеяться сдержаннее,
ходить неспешно и помогать себе жестикуляцией в беседе.
В итоге я должен был из бедного кинорежиссера-нонконформиста превратиться в того,
кем меньше всего на свете хотел бы стать, – холеного буржуа. Или, как говорят чилийцы,
в толстосума.
Превращаясь в свою полную противоположность, я одновременно учился уживаться с Еленой
в особняке Шестнадцатого округа Парижа, впервые усваивая порядки, установленные кем-то
другим, до меня, и выдерживая скудную спартанскую диету, чтобы сбросить десять кило
из своих тогдашних восьмидесяти семи. Я жил в чужом доме, ничуть не похожем на мой,
запечатлевая его в своей памяти. Нужно было обрасти псевдовоспоминаниями, чтобы избежать
возможных нестыковок в разговорах. Опыт получился уникальным, однако довольно скоро
я осознал: несмотря на внешнюю привлекательность Елены и ответственность как в делах,
так и в быту, ужиться с ней я бы не смог никогда. Ее выбрали за политическую надежность
и профессионализм, а мне оставалось лишь катить по узким рельсам, не оставлявшим простора
для маневров.
Моя творческая натура отчаянно сопротивлялась. Позже, когда все уже наладилось, я понял,
что был несправедлив к Елене, – возможно, оттого что подсознательно ассоциировал ее с
противным мне «альтер эго», в которого очень не хотел перевоплощаться, даже сознавая
жизненную необходимость этого перевоплощения. Сегодня, вспоминая тот уникальный опыт,
я думаю, что наш брак был бы идеальным – при условии, что мы смогли бы ужиться под одной
крышей.
Елене менять личность и документы не требовалось. Она чилийка, но уже больше пятнадцати
лет не жила в Чили постоянно, при этом ее никто не высылал и в розыске ни в одной стране
мира она не числилась, так что прикрытие у нее было идеальное. Она неоднократно выполняла
важные политические задания в других странах, и мысль поучаствовать в подпольных
киносъемках на своей собственной родине показалась ей заманчивой. Зато у меня трудностей
с самоидентификацией было хоть отбавляй, поскольку идеально подходящая по техническим
соображениям национальность требовала сменить характер на прямо противоположный и
обзавестись выдуманным прошлым в незнакомой стране. Тем не менее к назначенному сроку
я научился откликаться на свое вымышленное имя и отвечать на самые заковыристые вопросы
о Монтевидео – о том, какими автобусами добираться до моего дома, и даже о том, как
поживают мои бывшие одноклассники, двадцать пять лет назад выпустившиеся из лицея номер
одиннадцать на Итальянском проспекте в двух кварталах от аптеки и в одном квартале от
нового супермаркета.
Чего мне не рекомендовалось делать категорически – это смеяться, поскольку мой
выразительный смех мог свести на нет все усилия по маскировке. Настолько, что
ответственный за перевоплощение заявил, придав голосу побольше драматизма:
«Засмеешься – тебе конец». Впрочем, каменное неулыбчивое лицо у акулы мирового бизнеса
скорее норма.
В самый разгар подготовки наш замысел оказался на грани срыва из-за того, что в Чили
вновь объявили осадное положение. Военная хунта, пришибленная сокрушительным крахом
экономической авантюры, в которую вовлекли страну «чикагские мальчики», отвечала
таким образом на единодушный протест оппозиции, впервые выступившей общим фронтом.
В мае 1983 года начались уличные демонстрации с активным участием молодежи, особенно
женского пола. Демонстрации шли в течение всего года и жестоко подавлялись.
Затем силами оппозиции, как легальной, так и подпольной, и впервые примкнувших к ним
прогрессивных кругов буржуазии, удалось вывести народ на всеобщую забастовку длиной
в день. Власти, уязвленные подобной сплоченностью и решительным настроем, ввели в
качестве контрмеры осадное положение. Взбешенный Пиночет разразился воплем на весь мир:
«Если это не прекратится, мы повторим одиннадцатое сентября!»
С одной стороны, для нашего фильма, предполагавшего открыть миру глаза на истинное
положение дел в Чили, суровость ситуации оказывалась только на руку, однако, с другой
стороны, ужесточившийся полицейский контроль, «завинчивание гаек» и комендантский час,
сокращающий полезное съемочное время, представляли нешуточную опасность. Тем не менее,
тщательно все взвесив, подпольщики решили не отступать от изначального замысла. Поэтому
мы развернули паруса и, поймав попутный ветер, в назначенный срок пошли на приступ.
<<
конец цитирования.