Хата безномерная и тявкалка не моя.
Классно влюбиться в солнце, в фею, в аккорд сонаты…
Снег называвшие снегом влюбились в Парубия.
«Снига» и «сняга» вроде и не фанаты,
но чуть апрель – воистину да воистину!..
(Хотя не ко мне с этим, а к Охлобыстину.)
Дом называвшие домом заметили, что перекрасился
их одноклассник, оставшийся верным поиску горизонта,
а у самих-то непоправимая перфорация
плат в головах телевидением третьесортным.
Боль называвшие болью в душе всё равно вопят:
численность языков против числа лопат
ничтожна, и эти прогибы да заказняки
пемзу подкладывают под все языки.
А ты щебечи – соловушка или воробышек, больно
разница велика для упоротых сооте-
че-стве… тьфу! Язык сломаешь крамольный,
пасясь возле хаты в колоритном хвосте.
Для песен подходит другое. Совсем другое:
сам слышал. Любовная абракадабра в кагоре.
И почему-то никто из поющих путан
не любит со сцены Бенин или Пакистан.
И этот прожжённый комик – назальный прононс –
кивает в гнилую сторону, ибо выгодно.
Ни у кого не возникнет простой вопрос:
может, не слушать его, а увлечься книгами?
Ты их хоть всех на беф-строганов поруби –
склеится вновь и останется Парубий.
Не на трибуне – так в ставнях, хлевах, панно,
где каждую волчью матку зовут Нино.
Где даже с чёртом лысым утрясено,
на какого медведя будут трудиться пчёлы…
А вы не беситесь – просто представьте «Нино»
в соглашательском исполнении Яака Йоалы.