Я погиб в сорок первом году под деревней Астрачей.
Нас накрыло снарядом, и пал целиком весь расчёт.
Подожди... Я продолжу чуть позже... Ну что ты, не плачу...
Это светлая память водой родниковой течёт.
Ну а что было дальше? А дальше я прямо на небо
Поднимался в туннеле, и видел сияющий свет.
И откуда- то мысль, словно птичка в окно, прилетела -
Мне вручили сегодня до рая плацкартный билет.
Я поднялся наверх... Там цветы и пахучие травы
Небывалой красы краем глаза увидел, и вот
Чей-то голос мне громко сказал, мол тебе ещё рано.
И очнулся я, братцы, в Астраче, а рядом расчёт
Мой погибший лежал, и глаза их на небо смотрели.
Я хотел закричать, но сквозь грохот не слышал себя.
Вижу вдруг, медсестра в окровавленной грязной шинели
Надо мною склонилась... И как через стену огня
Удалось ей пройти, я понять даже и не пытался,
А она мне шептала, мол, милый, ты только держись...
Я держался, как мог, я зубами за землю хватался,
Изо всех своих сил я цеплялся, ребята, за жизнь.
Я запомнил ее навсегда, и сейчас вспоминаю.
В своей грязной шинели сверкала она чистотой.
Помню кожи атлас, нежность рук, и как мягко сияли
Добротою глаза на лице красоты неземной.
Я на утро очнулся уже в полевой хирургии.
Руки - ноги на месте, а раны на теле - не в счёт.
И потом каждый день вспоминал медсестричку Марию,
И погибший в Астраче мой артиллерийский расчёт.
Я Марию искал всю войну в поездах санитарных,
В медсанбаты запросы писал - мол, найдётся авось.
В своём сердце хранил кроткий взгляд глаз ее лучезарных,
И увидеть мечтал. Но вот встретиться нам не пришлось.
Только случай один мне запомнился - под Сталинградом
Довелось воевать мне зимой в сорок третьем году.
Я с тех пор точно знаю, что смерти бояться не надо,
Потому что при жизни успел побывать я в аду.
Я не спал трое суток. В те дни, словно в адском горниле,
Мы вели трудный бой.По другому там время течёт.
А потом в блиндаже я заснул, и увидел Марию,
И стоящий за ней под Астрачею павший расчёт.
Они были такими, как я их запомнил - живыми...
Я к ним бросился, слезы не пряча, и мы обнялись,
А потом говорили о чём-то, но голос Марии
Неожиданно громко сказал мне: «Скорее проснись».
Я проснулся... Вокруг никого, тишина гробовая...
Вышел я покурить... Ночь темна, звезды ярко горят.
И вдруг, с дьявольским визгом прибывший с переднего края,
В мой блиндаж угодил прилетевший фугасный снаряд.
***
Я вернулся домой в сорок пятом... Один из немногих...
И однажды, гуляя, как будто бы кто-то позвал,
В Храм зашёл... И средь ликов на стенах серьёзных и строгих
Светлый образ Марии я сразу же, братцы, узнал.
Я в тот Храм захожу с той поры постоянно до ныне...
Срок земной мой подходит к концу, и когда истечёт,
Я надеюсь хоть краешком глаза увидеть Марию...
И уверен, что встретит меня тот погибший расчёт,
Что остался лежать в сорок первом году под Астрачей.
Я потерям к исходу войны потерял уже счёт.
Дай ка мне закурить... Я закончил... Ну что ты, не плачу...
Это светлая память водой родниковой течёт.