***
Держа в зубах пожухлую травинку,
Бастард лежал беспечно на развилке
Сухого дерева, расколотого молнией,
И веселил свою подружку без умолку.
Он был изрядный пустозвон и балагур...
Но вдруг сестра его спросила: - Травокур!
Отец ведь раньше никогда не говорил нам
Об этих монстрах непреоборимых.
Неужто не было правителю известно
О странных чудищах, закованных в железо?
- Ну, это вряд ли, - отвечал бастард с тревогой, -
Там, где белеет указатель у дороги,
Власть Эргефорбера слабеет, исчезает...
И, несомненно, он об этом знает.
- Но отчего же? Ведь сильны лесные боги.
Не сходят монстры со своей дороги,
Лишь пролетают мимо, будто птицы...
- Вот тут ты ошибаешься, сестрица.
Бастард внезапно помрачнел, и взяв за руку
Свою наивную и робкую подругу,
Украдкой озираясь, быстрым шагом
Повёл её к далёкому оврагу.
- Я не хотел тебе показывать... Но если
Тебя терзает любопытство - в этом месте
Лежат погибшие чудовища... Смотри же!
Инфанта вскрикнула: в траве поблекше-рыжей
Застыли чудищ обгоревшие скелеты...
Сквозь их глазницы пробивались бересклеты...
И пятна трупной ржавчины тела их,
Неумолимо разрастаясь, устилали.
Инфанта в ужасе в приятеля вцепилась.
- Их надо хоронить... - Так сделай милость, -
Бастард с усмешкой отвечал своей подруге, -
Займись-ка этим делом на досуге.
Но вид могильного котла был слишком жутким,
Чтобы инфанта оценила его шутку.
Девица флейту поднесла к губам печально -
И песнь исполнила, в знак скорби и прощания.
Листва, подёрнутая патиной осенней,
В овраг слетала, в царство смертной сени,
И укрывала поржавевшие останки
Когда-то сильных и стремительных созданий.
Земля, откликнувшись на звуки песни скорбной,
Зашевелилась... Зазмеились пальцы-корни
И, обхватив стальные трупы, увлекли их
В отверзтые подземные глубины.
"Железный прах, - провозгласил бастард, - к железу!",
И мертвецы тотчас в земле исчезли.
***
- Пойдём! Довольно на сегодня потрясений, -
Шепнул сестрёнке Травокур. Средь риз осенних
Она казалась ему призраком с тростинкой.
- Постой! На дне оврага, под осиной...
Не видишь разве? - Под опавшею листвою
Белел предмет: не забрала его с собою
Земля, что отворила недра монстрам.
Цепляясь за кусты и листьев горсти,
Друзья спустились вниз, на дно оврага.
Бастард вздыхал: "Зачем мне эта передряга?"
И к Первотроллю отсылал весь мир, с досадой...
Ведь только этот древний враг усатый
Мог любопытство выдумать пустое.
Среди оплавленной листвы и сухостоя
Белел заросший мхом надгробный камень.
"Дофин Декларион. Покойся с миром. Amen."
- Что означает amen? Это слово, -
Задумался бастард, - мне не знакомо.
Я не встречал его ни в древних переписках,
Ни в старо-тролльских манускриптах, ни в эльфийских...
И отчего же мертвеца, хотел бы знать я,
Не унесла земля в своих объятиях?
- Я слышала о доблестном дофине, -
Произнесла инфанта, - это имя,
Что окружают нынче мхи и сыроежки,
Когда-то при дворе звучало прежде,
Однако же из уст исчезло вскоре.
Он доводился братом нам по крови.
- Тем более, - бастард заметил, - странно,
Что погребён он в месте столь бесславном,
Где запустение царит, во мраке лютом...
Как будто пёс безродный, бесприютный.
- Ах, Травокур, и я бы знать хотела,
Чья злая воля над дофином тяготела,
И кто обрёк его здесь, в сумраке кромешном,
Лежать, с чужими мертвецами вперемешку...
Но вдруг бастард схватил свою сестрёнку
И задрожал, словно затравленный зверёнок.
Почувствовал пронырливый верзила,
Как пала чья-то тень на дно низины.
И вид её был страшен и бесформен,
С остроконечною короной... Эргефорбер!
Стекала тень его в низину чёрной лавой,
Скользя среди ольхи и пней трухлявых.
Она всегда царя опережала...
Властитель этой сумрачной державы
Стоял и молча наблюдал, как в лунном свете
Шептались рядом с камнем его дети.
И доброго в том взгляде не сквозило
Ни для инфанты, ни для бедного верзилы...