когда встречаешь того, сотня-другая тысяч светляков включают
все рубильники под кожей, и вот ты уже не человек, -
просто сполох, зарница, сияние, световое безумие,
с вкраплением далекого-далекого гудения,
деликатного прикосновения колокольцев,
едва уловимого потрескивания и ошеломляющей тишины;
бисерины - настолько мелки, настолько ничтожны, -
всё, что ты думал о себе, знал о мире, - обращается в цвет,
полыхающую необъятность, безудержные переливы,
сметающие всё на своём пути, проникающие,
захватывающие каждый пиксель пространства,
несущие его с собой, рядом, бок о бок с другим,
не меньшим неистовством;
есть потоки в природе бытия, которые не смешивают своих вод,
несутся локоть о локоть, с разной скоростью, температурой,
насыщенностью, но всегда - лишь щека к щеке,
наполненные, состоявшиеся, текучие и податливые,
но локоть о локоть, лишь изредка - рука в руке сквозь пальцы;
перед тем, как уйти в океан, они даже не смотрят друг в друга, -
куда интереснее напитать этим миром своё собственное восприятие,
максимально, насколько возможно, насколько позволит качество нити,
ведь что есть человек - соединительная ткань живого организма
десятка плотностей, каркас, на котором зиждется дюжина реальностей разом;
когда встречаешь того, нет никаких зеркал и отражений, -
те бронхи и эти становятся пористее, ненасытнее (да, даже так),
разреженнее, уменьшается плотность, но не для того,
чтоб заполнить пустоты друг другом, но лишь истончиться -
настолько, чтоб остался лишь остов, нервюра из намерения впустить свет,
поделиться собой с этим миром, взяв частичку его (как сувенир);
в исступлении мотыльки, предвкушая коснуться тени, -
только тот, за спиной, - уникальная возможность увидеть нечто новое
на хрустальной стене мира, свою собственную тень - признак
глубины 3D пространства, подлинник макета;
отчётливым, резким я вижу тончайший узор крыльев моли
в причудливо-ясном свете, струящимся за моей спиной;
филиграннее восприятие в устье реки - там, где заканчивается
знакомство и начинается отношение с собой,
как только в твою жизнь входит тот человек;
муть остаётся дюнам.