Отпуск. Конец мая 1961г.
Подходил к концу третий год моей службы на Военном Морском Флоте
Советского Союза. Подумывал и размышлял: «Кто из моих близких сослуживцев имеет первостатейную возможность уйти в отпуск? Перечислял важность его значения для корабля, время службы, заслуг и получалось, что несколько человек впереди». А время - то, какое! - Начало лета! Получалось, что моя очередь не раньше как осень или начало зимы. Вспомнил, как проводил его один из моих друзей Саша Толстоухов. В городе Новосибирске в зимние месяцы, одетый в Форму № 4, бродил в бескозырке по улицам и делал вид так, как будь - то чувствовал себя в меховой шапке и вида не показывал, при 40 градусах мороза, что уши вот - вот отвалятся. Сам всё время посматривал: «Где же вывеска очередного магазина, чтобы зайти и погреться» Решил я, что не светит мне отпуск в лето 1961г.
Отпуск. Не ожидал, что мне дадут отпуск в самое лучшее время сезона. Это меня, почему – то удивило. Тогда на военной службе Камчатки был 65 суток, да плюс десять суток поощрения.
И вдруг по трансляции говорят, чтобы прибыл в корабельную канцелярию. Там лучший мой друг, секретчик - Саша - москвич, подаёт мне чистый бланк обходного листа. Часу не прошло, как на нём, появилось около пяти подписей и, тут же получил, отпускные деньги и, собрал чемодан, который приобрёл загодя, месяцев за шесть. Этот сбор прошёл у меня так стремительно, что понять не смог, как же мои годки умудрились засунуть в мой чемодан мат, о котором вытирали моряки ноги перед входом в кубрик? Когда поднимался по траппу на выход, то почувствовал, что чемодан потяжелел. Уже в поезде из города Владивостока его заметил и поначалу расстроился. Рядом с ним лежала открытка с напечатанным текстом: «Поздравляем с отпуском. Желаем его провести отлично. Годки эскадренного миноносца «Скрытный» Это тронуло. Просто очередной раз пробрала гордость, где служу! и с какими людьми! Оказывается, на флоте есть такая традиция, отпускнику сунуть пару вещей, одну отрицательную, другую, чтобы помнил и, надолго, а то и на всю жизнь, кто ты? С нашего корабля отпускников было трое. По пути дал маме - Девятковой - Петрушиной Евгении Дмитриевной телеграмму. Поезд остановился на станции Тюмень в полдень. Вышел в сопровождении своих попутчиков, они несли мой чемодан. Сразу увидел маму. Она стояла в тёмно - синем женском костюме, который ей очень шёл. Заметил, что у неё один глаз стал меньше. Он всегда уменьшался, когда она была чем - то или кем - то взволнована. Отсутствовал в Тюмени около шести лет. Как - никак, это, не малый срок: Магадан, Камчатка. Служба.
Подошёл к ней и сильно заплакал, чуть ли не навзрыд. Ребята, увидев такое, сунули поочерёдно мне свои ладони, в мою ладонь и пошли к вагону поезда. Мы стоим и обои плачем. Больше всего смотрю, на её сузившийся, глаз и было её очень жалко. Успокоились не сразу. На людей, что смотрят на нас, не обращаем внимания.
Прибыл 3 июня. Пятого и шестого большой ливень в Тюмени. Седьмого и восьмого числа заморозки. Всё, что на грядках взошло, всё замёрзло.
Прибыл 3 июня 1961г. Родственники нас всегда встречали хлебосольно и очень хорошо. Они, прежде всего, гордились мною - моряком и братом Витей - офицером Советской Армии. Через день, по приезду у родного дяди Саши Степановича была собрана вся родня. Были там чины разные: офицеры милиции, комитета безопасности, бывшие НКВД, начальник нефтяного треста, пожизненный шофёр областной партийной элиты, впоследствии не заменимый начальник обкомовских гаражей, и другие, у которых ещё свежа была память тридцатых годов 20го века. Рассказы его всегда были интересные. Как – то провожали на его машине в последний путь одного из общих наших родственника. Он был за рулём. Вскрывает бутылку водки и наливает всем по стакану водки. Нас было трое. Я ему говорю, что не очень, удобно же пить, когда человек за рулём. Он тут и открыл секрет своей работы. Сказал, что на протяжении всей работы в обкоме, начиная с тридцатых годов, всегда выпивал один стакан спиртного, после чего садился за руль. Об этом знало всё - его начальство. Всегда народу было полно, еле умещались за длинными столами. Тут были потомки: Велижаниных. Петрушиных. Девятковых. Коноваловых и многих других: ели, пили, разговаривали, танцевали и, конечно пели русские народные, протяжные и, почти всегда грустные песни. Как ни крути, а больше всего такой жизнью жила и живёт, пока Русский народ.166 00000000000 Андрюшино 1941-49. по 89 и др
Владимир Девятков 2