Единственная Муза, что я знал,
Курила "Беломорканал",
Ходила с палочкой, смеялась сухо,
Строга, мудра, совсем уже старуха,
Умела пить, звала себя медичкой,
Служила хирургической сестрой
На той войне, а после и не знаю,
Поскольку предпочёл держаться с краю,
На расстоянии приемлемо приличном,
Обычно именуемым верстой.
Супруг её, смешной профессор Слава,
Румян, раним, бородка без усов,
С моим отцом был в лейтенантах бравых
На той войне. И танки их прошли
До вражеского логова почти.
Не срезали последних вёрст двухсот,
Оставшись в Польше. Пробивались справа.
Ребёнок поздний, больше внук, чем сын,
Я всё-таки успел привиться к ним,
Ещё дичок, не знамо кто и где.
А говорили всё о ерунде,
Такая и у нас случалась в школе.
О подвигах - и не герои что ли! -
Молчали, осторожничая с водкой.
Хотя не ограничивались соткой.
И вот уже ни Музы и ни Славы.
Меня пасут гламурные красавы.
Но кое-что дошло из первых уст.
За то и благодарен. Да едва ли
Романтики разделят этот груз
Истории - романтиков раздавит.
© 2016