Молчаньем будто окольцован,
я постепенно соберусь,
перечитаю вновь Рубцова
и вспомню Кожинова грусть.
Грусти, грусти, душа живая,
поскольку ты ещё жива.
Как будто рана ножевая
ещё совсем не зажила.
И снова встанет всё на место,
как будто жизнь не истекла:
мы отражаемся на Пресне
в глазах оконного стекла.
А мы идём, как на параде –
забытые на много лет.
И Кузнецов плетётся сзади
и усмехается вослед.
А жизнь всё тоньше и короче…
Но, отметая боль и страх,
как прежде, женщина хохочет
у Передреева в стихах.
4 мая 2019