Сто тысяч поцелуев без одного.
В отсутствие ветки сирени весна малозначительное событие.
Оголённость жизни, без простыней и одежд - без всего,
что само собой разумеется,
едва вспоминаешь забытое:
тонны и тучи, тополиную тяжесть век,
песка нищету и грубость - во что превратилось прошлое!
Золотой мой, серебряный, сивиллам и синеве
что до нас с тобой, до всего, что пропало и ожило?.
Обвини в равнодушии берёзовый этот свет,
светит безмозгло и радует отчаянно без причины.
Посмертное входит в жизнь,
жизнь растворяет смерть,
химическая реакция - вечный Лазарь,
наполненье пустой личины.
Но -
сто тысяч поцелуев без одного-
единственного, растиражированного и растранжиренного,
сто тысяч братьев, сто тысяч весен - но
не уговаривай,
не по силам и не по жилам нам.
Будет скрипеть всю весну напролёт - как скуп
век человеческий... скрипит, как старое дерево,
и берестой оденется угол его скул,
и одеревенеет, как прошлое, день его.
Мне ли остаться с тобой или деревом рядом встать,
щедроты весны считать, одной всегда не досчитывая.
Птицы летят - не хватает одной из стай,
берёза без пальцев левой руки беззащитная.
Господи, всё есть в твоей весне,
есть и песня лютая,
прах учтён и сметён, как не было.
Я иду с тобой рядом, близко,
или меня уже нет совсем.
Это просто весна - и всё, что в ней есть нелепого.