Мой голос срикошетил о пустыню,
Пустыню комнатной потухшей темноты.
Уставший месяц молча опрокинул
На небосводе звездные черты.
Машинный гул как тонкая пластинка,
Как жаль, что сломан патефон.
И строчки валят чёрным дымом
Из головы, что снегом замело.
Я снова строкам умаляю
Его прелестные черты
При свете сером ночника
И томной ночи густоты.
Чтобы молить о человеке
Не обязательно любить.
Достаточно в хрустальном море
Своей души его хранить.