Я прибыл к тебе, стольный град средь каналов,
И сердце смягчилось и затрепетало –
Весёлой анархии высший предел.
Дома моют плоть своих каменных тел
В реке, непогоде и толпах туристов.
На площади Дам удивительно чисто.
Соборы да церкви, тюльпаны, дворцы…
Проносится в воздухе запах пыльцы,
А также крутых бутербродов с селёдкой.
Плевать на плохие погодные сводки!
Брожу оглушён и потерян слегка,
И в стёклах очков пробегают века.
Тут живопись города мне незнакома –
Нет ни одного заурядного дома.
Монетная Башня – мой ориентир.
Вокруг беспокойный и радужный мир;
А чтоб помириться с паршивой погодкой
Я выпью стакан можжевеловой водки.
Улицы, лодки, по шишкам спецы…
С дымом уходит энергия «ци».
Но городу чуждо сомненье и горе.
Мой дым будет реять над Северным морем.
Музейная Площадь громко зовёт,
Осталось лишь двигаться только вперёд
К полотнам Вермеера, Халса, Ван Гога,
Увидеть в холстах отражение Бога.
Рубенс, ван Эйки, Брейдель, де Хох –
Сокровища города разных эпох.
Heineken, доки, евро, алмазы
Смешались в сознании в месиво сразу.
Жизнь городская бурлит, как вулкан,
Как будто энергия десяти стран,
И как-то фальшива тишь спальных районов.
В центре разгульность и буйство неона.
Де Валлен с витринами – спесь и разврат:
Усталые шлюхи ждут ваших растрат.
Но чур меня, чур, чтоб там не предлагали!
Я сытно поем в азиатском квартале,
К Цветочному рынку пройдусь не спеша,
Хоть зелья и зрелищ попросит душа.
И скромно краснеет там Биржа Берлаге,
Дома на воде подмерзают, бедняги.
На Кальверстраат снова гам и аншлаг,
Смешенье товаров и ценных бумаг.
И я, уклонившись от велосипеда,
Устав, признаю Амстердама победу
В той уличной гонке, что начал я сам,
Живи, процветай, не пустей, Амстердам!