В середине восьмидесятых мы возвращались из очередного похода по Тянь – Шаню из Ташкента в Москву. Нас тогда посадили в эшелон, который вез в основном дембелей после двух лет службы в Афгане. Ребята, конечно, много пили спиртного, мы им пели под гитару гражданские и туристские песни, они нам свои, те, что пели там, на войне. Кроме того, они рассказывали о той, уже оставленной в прошлом жизни, о зачистках в афганских селениях, боях за горные перевалы, смерть друзей. Плакали, вспоминая об этом. Мне запомнился один из эпизодов, когда их товарищ погиб в коротком бою за перевал потому, что сбросил с себя бронежилет (они называли – бронь) ,который сильно мешал подыматься вверх. Как помню - так написал.
Иду вторым в растянутой колонне,
Напарник шепчет: тихо, не спеши,
Куда спешить на этом рыжем склоне,
Иди, гляди, как горы хороши!
Досталось мне шагать вразброд и в ногу,
Я видел грудь четвертого в строю,
А нынче – на две пули ближе к богу,
Ползу, быть может, к смерти в том бою.
Петляю, жду, цепляюсь, лезу выше,
Еще скольжу не по своей крови,
Еще в азарте боя я не слышу
Как горы хрипло шепчут: шурави…
Бой с тенью, бой с собою, бой с жилетом,-
Я скинул бронь – с ним тяжко в перевал –
Я сам решил, не надо, не жалейте,
Когда я в грудь, навылет, наповал.
Не верьте! Эта пуля на излете,
Из камня выбив искру, лишь ожгла.
А я – живой! Душа глядит из плоти –
То плоть устала, тихо прилегла.
Что, друг, кричишь, склонившись надо мною,
Что, взводный, тельник комкаешь и рвешь?!
Я отдохну, я встану, я прикрою,
Иначе мне цена, ребята, грош!
Бой отгремел,.. меня несут к «вертушке»,
Я улечу от этих знойных скал,
Друзья, кто живы, сдвиньте ваши кружки,
Скажите так: он смерти не искал…