Буквально через день, в понедельник, я вышла на работу. Решение было принято.
Теперь по утрам я садилась в маршрутку, следовавшую то от ЖД вокзала, когда было потише, то от рынка. Маршрутки ходили, невзирая на грохот близких обстрелов. Несмотря на то, что уже к концу июня город значительно опустел, общественный транспорт ходил довольно исправно, однако привычной утренней толчеи в нем не наблюдалось.
В результате повреждения насосных станций на основной водной артерии, питающей Донецк и прилегающий регион, канале Северский Донец-Донбасс, в домах стали отключать воду. В моей девятиэтажке на Куйбышева до седьмого этажа вода стала добивать крайне редко. Пришлось делать запасы, наполняя водой все имеющиеся ёмкости при любой возможности. Цена на бутилированную воду в магазинах немедленно поползла вверх, остановившись на каких-то нереальных цифрах. В районы начали возить воду в бочках-водовозках, их, как мусоровозы и общественный транспорт, время от времени обстреливали украинские "вызволители", умудрившиеся подобраться поближе. Несмотря на это, к водовозкам немедленно выстраивались очереди. Кажется, именно к этому времени практически перестал ходить общественный транспорт на Октябрьский и народ ходил пешком и туда, и на дачи не разрушенных тогда ещё Жабуньков.
Постоянно приходили новости с фронта, который был, кажется везде - какой-то определённой линии фронта просто не существовало, даже в Донецке шли захваты воинских частей и постоянные обстрелы.
Мне везло: где-то в последних числах июня, пока я находилась на работе в министерстве, моя девятиэтажка попала под обстрел. Мины разворотили асфальт во дворе, убило, кажется, двоих прохожих, у меня в квартире на седьмом этаже осколками и взрывной волной вынесло стёкла. Это случилось днём, обстрел продолжился и вечером. Транспортники и так неохотно совершали рейсы вечером, после шести, но в связи с таким массированным обстрелом, в этот вечер вообще решили не гневить судьбу. Не дождавшись маршрутки к себе на Стоматологию, напросилась впервые ночевать к подруге - идти пешком домой, под постоянно возобновлявшимся обстрелом после непростого рабочего дня, сил не было. Расстояние там было приличное и тащиться по раскалённому, отдающему тепло асфальту, надо было около часа.
В центре, прямо у Кальмиуса, было поспокойнее. Мы с подругой, - талантливой, интеллигентной и тонкой ценительницей прекрасного, художником-декоратором по профессии, прислушивались к грохоту, раздававшемуся с северной части города пили кофе, беседуя о политике и житейских делах. Она угощала меня домашним йогуртом и сухим вином, а её кошка, напуганная взрывами, жалась к нам поближе, также прислушиваясь к особо громким и тяжёлым звукам, доносившимся из открытых по случаю жары окон.
Утром я снова побежала на работу. За неимением какой-либо компьютерной техники (та, что имелась в кабинете пресс-центра ДНР, где восседала Клавдия, была оккупирована неизвестными мне ребятами, непрерывно что-то на ней делающими), я пользовалась стареньким нетбуком Никитиной, размещая новости на сайт.
Новости, по-преимуществу, были не самые радужные. Донецк пытались захватить в кольцо, Луганску доставалось ещё круче - оттуда приходили совсем уж обрывочные сведения о полном отсутствии воды и света, связи мобильной не было тоже. Обстрелы и бомбёжки ВСУ с применением авиации только усиливались.